Никонов, С. А. Мурманский историк Леонид Михайлович Романов : к 60-летию со дня рождения // "Любимые мои учителя...": очерки об ученых, преподавателях-методистах, организаторах учебно-воспитательного процесса в МГПУ / Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т ; [сост. : В. В. Дранишников]. – Мурманск, 2009.

ждение проблем, составляющих содержание курса. Все это учит студентов мыслить, вырабатывает у них умение формулировать и отстаивать собственную точку зрения»1. Собственно, то обстоятельство, что JI.M. Романов принадлежал к молодому по колению представителей историко-партийной науки, а также и то, что он не был вклю чен в высшие слои партийной номенклатуры, во многом определило позитивное вос приятие тех общественных перемен, которые принято называть «перестройкой». Ко нечно, к этому надо добавить исследовательские способности и искреннюю заинтере сованность историка в поиске новых подходов к изучению советского общества. Август 1991 года поставил точку в истории Советского государства и всех тех институтов, в том числе и идеологических, которые «верой и правдой» служили ему. Не стала исключением в этом ряду и историко-партийная наука. После августовского потрясения историкам партии ничего не оставалось иного, как переквалифицироваться на другие области гуманитарного знания (будь то близкая по конкретному материалу отечественная история) или же на сравнительно новые отрасли - политологию и со циологию. Думаю, что перед JI.M. Романовым подобный выбор вряд ли стоял, по скольку тематика его работ (история партийной организации в 1930-1940-е годы, исто рия репрессий на Мурмане) имела актуальность и в условиях новой России. Уже с 1992 года Леонид Михайлович работает доцентом на кафедре истории. Уход с прежней кафедры должен был отразиться и на творчестве историка. Если посмотреть на названия статей Л.М. Романова, то может сложиться именно такое впе чатление. Но не будем доверяться ему, а постараемся проанализировать проблемное поле романовских статей 1-й половины 90-х годов. Как ни странно, оно все то же: ис тория советского общества через призму истории партии. Избавленный от идеологиче ских клише, исследователь спокойно анализирует взаимоотношения между органами НКВД и ВКП(б) в 1937-1940 годы на Мурмане. Отстраненность исследователя в изу чении проблемы от общественной атмосферы 90-х годов (антикоммунизм, желание не которых общественных сил все беды списать на советское прошлое и т.п.) дает воз можность ему прийти к парадоксальным, с точки зрения того времени, выводам: мур манская организация ВКП(б) пыталась сдерживать в конце 30-х годов маховик репрес сий, и только личная заинтересованность Сталина в усилении значения карательных органов не позволила осуществить эту задачу2. В определенном смысле преемственность с прошлым для историка присутство вала и в его преподавательской работе. На смену курсу «История КПСС» пришел но вый курс «История политических партий в России», которому сам Леонид Михайлович придавал очень серьезное значение. Курс, как полагал Романов, не дублировал общего курса отечественной истории XX века, а предлагал студентам взгляд на нее (историю) с ракурса политической борьбы, формирования политических идей развития страны (по рой диаметрально противоположных) и т.п. Вообще Леонид Михайлович не склонен был сводить счеты с прошлым, при этом прекрасно осознавая ту глубину нравственного падения, которое пережило совет ское общество в период сталинского режима. Истоки насилия и тотального контроля над личностью историк усматривал в том политическом опыте, который достался со ветской России от России дореволюционной. Это и низкий уровень политической и правовой культуры, и наличие в царской России системы политического насилия, и нежелание государства решать социальные 1Архив МГПУ. - Личное дело Л.М. Романова. - Л. 67-68. 2 Романов Л.М. Взаимоотношения между партийными организациями и органами НКВД Кольского полуострова в конце 30-х - начале 40-х годов // Вопросы истории Европейского Севера. - Петрозаводск, 1994. - С. 49. 117