Никонов, С. А. Проблемы формирования политической элиты в средневековом Новгороде : (на материалах договора Новгорода и Пскова с Лионским орденом 1448 г.) // II Ушаковские чтения : материалы научно-практической межрегиональной историко-краеведческой конференции памяти проф. И. Ф. Ушакова, 2-4 марта 2005 г. / Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т [и др]. – Мурманск, 2005.

Тилкина да Гаврила Картачева, а с ними 2 боярина, Опимаха Гладкого да Андрея Иванова сына попова рождьякона»1. Как видим, в этом слу чае летописец ни как не оговаривает привилегированное положение «Андрея Иванова сына». То, что перед нами два разных человека, вполне очевидно. Путани цы здесь не может быть хотя бы потому, что оба известия содержатся исключительно в ПЛЗ и не дублируются в двух других летописных сво дах. Летописец, полагаем, намеренно указал на происхождение «двух Андреев», дабы не ввести себя и «читателя» в заблуждение. Кроме того, временная дистанция между двумя этими записями - о будущем посад нике говорится под 1473 г., а о боярине под 1476 г. - ставит под сомне ние подобное тождество. Если мыслить иначе, предполагая, что это не два разных, а одно и то же лицо, становится неясным, как могло про изойти не только понижение «в чинах» Андрея Ивановича, но и внезап ное низведение его на более низкую социальную планку (от сына посад- ничего до сына попова). Летописец, так же как и составитель договора 1448 г., очень специфически использует социальную номенклатуру. Ува жительное определение «сын посадничий»,употребленное летописцем по отношению к Андрею Ивановичу, не только несет в себе смысловую нагрузку статуса человека, но и в значительно большей степени обраща ет внимание на его родственные связи с посадником Иваном (возможно, Иваном Агафоновичем). Почетное положение посадника псковского, подкрепленное в обще ственном сознании уважительной формой окончания отчества на «-вич», носило, если так можно выразиться, локальный характер. Сохранившиеся в московском летописании второй половины XV в. известия о псковских посадниках (до сих пор не ставшие предметом особого исследования) открывают совершенно иную картину восприя тия псковской элиты, не с позиции локального мира республики, а с по зиции внешнего наблюдателя, бывшего, ко всему прочему, еще и поли тическим союзником Господина Пскова. В глазах Москвы псковские посадники не обладали каким-то почет ным статусом, равным, скажем, статусу великокняжеских бояр или слу жилых князей. Несоответствие статуса посадников московским «стан дартам» видно в обычной форме именования представителей псковской элиты, без всякого добавления «-вич» к их отчествам2. Единственным исключением, удостоившимся в московском летописном своде конца XV в. почетного обращения к себе, был псковский посадник Алексей 1П Л З . - С . 206. 2 О том, что московский летописец не испытывал особого пиетета к псковским п осадни кам, красноречиво говорит тот «будничный» тон, с которым он записывал известия о при езде в Москву послов из Пскова. Так, сообщ ая о прибы тии в ию ле 1474 г. в М оскву псков с ко го п о с о л ь с т в а , он с л ед у ю щ и м о б р а зо м п е р е ч и с л я е т е го у ч а с т н и к о в : «Гірииде из П скова...п осадн и ци И оанъ О гафонов, К узьма Сы соевъ Ледовъ, Зиновеи Сидоровъ» (ПСРЛ. - Т. 25. Московский летописны й свод конца XV века. - М., 2004. - С. 302). 145