Наумлюк, М. В. Региональная литература Кольского Севера XX-XXI века в аспекте идентичности и мультикультурности. Страницы истории и современность / М. В. Наумлюк ; М-во образования и науки Рос. Федерации, Мурм. гос. гуманитар. ун-т. - Мурманск, 2013.

жениха по сердцу - не вольного колянина, а ссыльного крепостного Анд рея. Свободно, без предрассудков суд старейшин, православных по вере, приглашает шамана-лопаря принять участие в вынесении приговора осуж дённому. Свобода есть и в выборе судьбы - кланяться врагу или умереть с честью. Роман лишён ложного пафоса, в нем нет ярлыков и претензий на абсолютную истину. Желание Смолькова, беглого крепостного, вырваться на волю ценой убийства и предательства - та самая крайность в выраже нии свободолюбия, присущая русскому характеру. Национальный характер, выбор русского человека предопределил и судьбу Колы, и финал романа, и его философию истории. Коляне защи щают свой город героически, ожесточённо, лишая крепко вооружённого врага права на победу. Адом для них становится пылающая Кола, сожжён ный собор: «А из пекла горящего города, где, казалось, всё впредь на века сгорело, понесётся им вслед клик взбурлившегося торжества: «Не пусти- ли-и! Ни с чем повернули! Ни с чем!» [Поляков, 1983, с. 539]. Город сгорел дотла, оставшиеся коляне рассеялись по земле - это ли победа? Стоило ли такой ценой? И дело не в «крайностях» русского характера, а в этическом смысле философии истории. Свободный человек на Севере не желает на ционального унижения, сохраняет нравственную силу на краю гибели. Роман Полякова обращается к событиям, оценка которых уже устоя лась в исторических источниках (книги и статьи известного учёного И.Ф. Ушакова). Замысел романа, возможно, предполагал проверку незыб лемых истин, составляющих базовые ценности русского человека, живу щего на Севере, да и просто на родной земле. В этом смысле, если вос пользоваться бахтинскими размышлениями о различии эпоса и романа, по вествование Полякова тяготеет к завершённости, статичности эпоса, ясно сти его этических и эстетических установок, об этом свидетельствует и фольклорное начало, которое является источником многих образов, живой поморской разговорной речи. Создаётся впечатление о законченности ро мана и концептуальной, и художественной, о наследовании автором евро пейской и российской традиции. Там, где трактовка исторических событий ещё не получила окончательной оценки, появляется иная форма историче ского романа, вступающего в дискуссию с нынешним временем. Таковым нам представляется роман-дилогия Дмитрия Валерьевича Коржова «Мур- манцы» (2008) и «Мурманцы, 1942» (2011). В предисловии к первому роману автор раскрывает свой замысел: «Так сложилось, что Мурманск периода гражданской войны для современ ных его жителей - город прочно забытый, едва ли не фантастический. Я попробовал - в меру сил, языком художественной прозы - рассказать о нём, о тех людях, что жили здесь в 1918-1920-годах» [Коржов, 2010, с. 5]. Таким образом, писатель стремится к реконструкции не столько историче ского события, сколько течения жизни, и хотя он уверяет читателей в же лании следовать фактам истории, вымысел в этом повествовании перви 47