Наумлюк, М. В. Русский Север и русский человек глазами западных соседей / М. В. Наумлюк // Праздник нашей духовности / ГУК "Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка". - Мурманск, 2011.

Мурманска играют в футбол, танцуют в хороводе, занимаются гимнастикой. Он видит сильные подвижные тела, крепкие мускулы и задаётся вопросом: «Откуда они берут пищу? Где же эти стучащие костями скелеты, которыми мировая пресса заселяет не только голодные области, но и всю Россию? Где подавленный терроризируемый народ?». Нексё сравнивает свои впечатления от России с Германий, которая тоже пережила революцию и войну, но там «лица людей серы, сами они худы, безнадёжно поникли их головы, ибо ...с каждым днём становится всё хуже и хуже». Писатель ожидал найти Россию в упадке, а «тут играют, поют и смеются: я никого не вижу, кто бы сгибался под невидимым ярмом». Он предполагает, что жизненные силы живущим на Севере людям придаёт ощущение свободы и вера в светлое будущее, для которого они и работают. Нексё сравнивает практицизм европейцев с духовностью русских. В его понимании, вера русских подобна универсальному закону жизни, который вызывает рост, движение всех основ бытия. Материальный же прогресс, по Нексё, не способен к рождению нового, а « значит, самое большее, что мы можем сделать, это - на аэроплане отвезти нашу цивилизацию на кладбище». Первые впечатления, самые сильные, будут в дальнейшем скорректированы непростыми событиями нашей истории, но тема «удивительного Мурманска» возникнет в творчестве Нексё ещё не раз. Будучи рационалистами, европейцы удивлялись фантазиям русских, которые они стремились воплотить в жизнь. Знаменитый норвежский писатель Нурдаль Григ, посетивший Мурманск в 30-е годы, обратил внимание, что в бревенчатом, ещё неважно обустроенном в бытовом смысле городе, строятся два «громадных здания - электростанция и театр (точнее, Дворец культуры)». В очерке «Театр и жизнь» Григ отмечает, что «вся страна охвачена непоколебимой жаждой культуры. Всюду растут новые театры. В городах и деревнях искусство будет говорить с людьми, бессмертное - с жизнью». Русский же человек в овладении культурой в послереволюционные годы видит подлинный смысл бытия. Культура для него как расширение горизонтов жизни, как постижение прежде недоступного и 31