Наумлюк, М. В. Ханне Эрставик о вечных ценностях и современных женщинах Норвегии / М. В. Наумлюк // Наука и образование. - 2008. - № 9. - С. 92-96.

М. В. Наумлюк Ханне Эрставик о вечных ценностях и современных женщинах Норвегии 95 ные кудри, добродушная улыбка во все лицо, статная фигура, машина вроде военного джипа» —все вну­ шает в новом знакомом надежность. Ханне Эрставик соотносит с архетипом мужского начала древний об­ раз викинга, однако в условиях нового времени это обманчивая видимость. Там, где древний викинг вы­ рывал в сражениях победу, осваивал новые земли, естественно подчиняясь зову крови и нормам воин­ ского этикета, новоявленный — свободен и ленив. Том бесцельно скитается с парком развлечений по всей Норвегии, легко находит доступных женщин и для него обременительны флирт, нюансы отно­ шений, на которые рассчитывает Вибеке. Он при­ вык к быстрому удовлетворению простых желаний. Некогда Один наставлял древних германцев: «Крас­ но говори и подарки готовь, чтоб жен соблазнять; дев красоту неустанно хваля, будь уверен в успехе». Этикет, церемонии, свод правил уместны там, где люди образуют свой мир и умеют читать их знаки, перекати —поле не нуждается в скрижалях. Точные детали в тексте подтверждают суждение. У Тома на стене висит семейная фотография: «какие-то люди, сбившиеся в кучу, и всем пририсованы шариковой ручкой усы». А еще Вибеке чувствует «что-то в нем чужое, иностранное». Так размываются границы по­ ла, семьи, национальности, оппозиции «свой —чу­ жой». Вибеке тоже мало соответствует древнему по­ нятию «верной жены». В ней не отчетливы и ар­ хетип «матери», и «анимуса». Женственные внеш­ ность и манера поведения не подкрепляются осно­ вой. В ее мечтах превалирует рекламный образ лю­ бовника и друга. На смену природным началам при­ ходят иные ценности: Вибеке образованна, эманси­ пированна, по-мужски свободна и обречена на оди­ ночество. Ханне Эрставик создает проекцию обра­ за женщины-норвежки: ибсеновская Нора-Вибеке — гермафродит. У Юнга есть архетип «тени» —бессо­ знательного в форме демонического двойника. Та­ ким двойником для Вибеке становится женщина, которая со странной улыбкой смотрит на нее че­ рез стекло вагончика. В бесформенной белой одеж­ де, стриженная почти налысо, с длинной сигаретой в зубах, с париком белесых волос, который она во­ лочит, как скальп, она похожа на призрак и смерть одновременно. Юн, оказавшись с ней в машине, не сразу определяет ее пол. Этот образ, трагический и жалкий, есть аллегория вырождения современной женщины и вместе с ней всей маргинальной культу­ ры. Будучи психологом, писательница стремиться понять, почему в XX веке унаследованные систе­ мы ценностей оказались столь уязвимы, насколько вообще прочны и воспроизводимы глубинные моде­ ли поведения. Ответом на эти вопросы становится образ Юна. Он единственный, кто любит безогово­ рочно, хотя Вибеке ни разу не вспомнила о сыне во время ночных приключений. Он один и в мыслях, и в поведении воспроизводит нормы жизни в их аб­ солютном ценностном облике, интуитивно соединяя разорванные связи. Он мечтает о теплом семейном доме и праздничном пироге. Он жалеет одинокого старика и с интересом выслушивает его рассказы. Он легко находит в школе товарищей и к нему тя­ нутся люди. Даже приблудная замерзшая собачон­ ка, его двойник, скитается вместе с ним не отста­ вая. Он любит мать и ни на минуту не сомневается в ответной любви. Юн убежден, что мать уехала за подарками ко дню его рождения и попала в аварию, поскольку не вернулась вовремя. Он готов на любые жертвы, лишь бы она вернулась живой. И, наконец, он единственный, кто ощущает страх перед неведо­ мыми силами природы и способен мужественно его побороть. «Если он обернется, его утащат в лес и он никогда не найдет дорогу назад. Вот если я дойду до света, думает Юн, значит я победил, потому что я сделал то, чего не могу». Создавая образ Юна, Ханне Эрставик убеждена, что природные архети­ пы, в частности, мужское начало, обладают устой­ чивостью и неискоренимостью, однако судьба Юна предопределена. Брошенный кукушкой —матерью, которая, вернувшись, не проведала сына, он замер­ зает у закрытой двери. Особо следует отметить язык и стиль романа, ко­ торые подчеркивают драматическое начало. Возни­ кает диалог автора с героями, со многими смыслами современной и предшествующей культуры. Повест­ вование ведется от третьего лица, однако, компо­ зиционно оно разбивается на два внутренних мо­ нолога —матери и сына. Эти монологи чередуют­ ся в форме коротких фрагментов-эпизодов, создавая иллюзию одновременности событий. Важен и лихо­ радочный ритм повествования, поскольку автор на­ меренно сжимает и растягивает время событий. Рва­ ный ритм дополняется короткими рублеными фра­ зами (в стиле Хемингуэя), организующими каждый монолог. Потоки сознания героев взаимосвязаны по принципу ассоциаций. Вот Вибеке вспоминает, как «по утрам ее часто будило эхо, блуждавшее между корпусами, стук ворот или голоса беседующих во дворе. В ее ощущениях это были фрагменты одной мелодии». И практически без перехода ощущения Юна. «Пес начинает подвывать оттого, что Юн топ­ чется перед дверью. Что ему надо? Может голод­ ный. Юн поскуливает в ответ, объясняя, что у него ничего нет». Звуковые ассоциации формально объ­ единяют текст, но не чувства матери и сына. Вибеке вообще ни разу не вспоминает о сыне и не ощуща­ ет интуитивную связь с ним. Все ее мысли о муж­ чине, а он уезжает в никуда. Герои, за исключени­ ем Юна, скользят по поверхности своих чувств и, чтобы выразить истинный смысл их переживаний, автор использует подтекст, соотнося искусство сло­ ва с приемами киномонтажа и замедленной съемки. Вибеке, сожалея о несостоявшемся любовном ро­ мане и получив отказ, медленно выбирается из ма­ шины. Эрставик подробно описывает каждое движе­ ние героини, как она расстегивает ремень, находит ручку двери, пытается взять сумку и так далее. «На углу оборачивается, смотрит ему вслед, от красных