Мосолов, С. В. Российская империя в XVIII веке : курс русской истории. – Москва : Издательские решения, 2017. – 541, [4] с. : ил.

в дружественных тонах говорил, что мир между Фран­ цией и Россией может быть заключён в 24 часа, если Павел пришлёт в Париж доверенное лицо. «Ваш Госу­ дарь и я, — сказал Наполеон генералу Спренгпортену, мы призваны изменить лицо земли». Всё это совершенно пленило Павла. Из ярого врага Франции он внезапно обратился в её доброжелателя и ответил Наполеону сообщением, в котором уже наперёд соглашался на мир, изъявляя желание вернуть Европе в согласии с первым консулом «тишину и покой». «Наполеон после этого первого успеха — сообщает советский академик Евгений Викторович Тарле (1874-1955 гг.) — решил заключить с Россией не только мир, но и военный союз. Идея союза диктовалась двумя соображениями: во-первых, отсутствием сколько-нибудь сталкивающихся интересов между обеими державами и, во-вторых, возможностью со временем совокупными силами грозить (через южную Россию и Среднюю Азию) английскому владычеству в Индии».1А Англия в то время была опасна не только Франции. Павел I совершено правильно рассудил, что Англия является также и врагом России. Впоследствии правильность этого вывода по Англии подтвердил весь дальнейший ход истории. Оставаясь самим собою, Павел I подаёт пример такой широты и смелости в понимании христианства, которые стоят особняком в истории России и Европы. Вспомним, что и в староверах Павел умел, прежде всего, видеть христиан, достойных всякого уважения. Орден мальтийских рыцарей, который привлёк его внимание, 1Тарле Е. В. Наполеон. — М.: Аст: Астрель, 2010, с. 104-105 480