Мосолов, С. В. Освободитель и Миротворец : русская история / Сергей Мосолов. — [Б. м.] : Издательские решения, 2018. — 566 с.

и оптимизмом выводов. В германской метафизике, как и в германском романтизме, сказался протест против сухого рационализма французской философии XVIII века. Революционному космополитизму Франции Гер­ мания противопоставила свой немецкий национальный дух (Volksgeist) и вывела его в привлекательных образах народной поэзии и в ряде метафизических систем. Эти системы стали известны образованным русским людям и увлекали их. В германской философии русские обра­ зованные люди видели целое откровение. Литературный критик Виссарион Белинский в августе 1837 года писал: «Германия — вот Иерусалим новейшего человечества, вот куда с надеждою и упованием должны обращаться его взоры; вот откуда придёт снова Христос, но уже не гонимый, не покрытый язвами мучения, не в венце мученичества, но в лучах славы».1 Изучение главнейших метафизических систем Шел­ линга и Гегеля соединило в тесный кружок несколько талантливых представителей русского общества и заста­ вило их обратиться к изучению своего русского наци­ онального прошлого. Результатом этого изучения были две совершенно противоположные системы русской истории, построенные на одинаковой метафизической основе. В Германии в это время господствующими фило­ софскими системами были системы Шеллинга и Гегеля. По мнению Шеллинга, каждый исторический народ должен осуществлять какую-нибудь абсолютную идею добра, правды, красоты. Раскрыть эту идею миру — исто­ 1Белинский В. Г. Собрание сочинений. В 9-ти томах. Т. 9. Письма 1829-1848 годов. — М.: Художественная литература, 1982. 273