Романовы-на Мурмане : одиннадцатые Феодоритовские чтения, г. Североморск, 5-7 октября 2018 года : материалы международной историко-краеведческой конференции / [под ред. митр. Митрофана (Баданина)]. - Мурманск : Издательство Мурманской епархии, 2019. - 285, [2] с., [4] л. цв. ил., портр. : ил., портр., карты, табл., факс.

Владимир Петрович Долматов революционеров, никогда не выдавали родным тела преступников... Между тем, во всех ц и вилизованных странах казненных выдают для нормального погребения. В Америке казненных супругов Розенбергов (их обвинили в передаче Советскому Союзу секрета атомной бомбы) вы дали для похорон, их могилы реально суще ствуют. А где похоронен царь с семейством? (...) Обнаружение могилы поставило бы последнюю точку в разного рода сплетнях, домыслах, ле- Н иколай II, 1916 г. гендах. В этом случае, наверное, можно было бы получить достоверный ответ и на самый главный вопрос: возмездие или преступление было совершено в ночь на 17 июля 1918 года?» Ответ можно было найти только в архивах. И вот тут пригодилась всесильная рука Щелокова, раскрывшая двери секретных хранилищ: спецхран Ленинки, Центральный архив Октябрьской революции... Про листаны подшивки белогвардейских и большевистских газет, прочи таны многие секретные документы... В Ленинграде Гелий Трофимович разыскал дочь и сына Якова Юровского, командовавшего расстрелом Царской семьи. И тут вдруг Рябов решил остановиться и прекратить дальнейшие поиски: «Поздно ночью я вышел к Неве. Город давно затих, прохожих не было. Я медленно шел к мосту и думал, думал. Чем я зани маюсь? Кому это все нужно? И вдруг понял: мне. Прежде всего — мне. Мой отец — большевик. Он был комиссаром во время гражданской. И, значит, я отвечаю за все, что происходило тогда. (...) И снова спецхран Библиотеки имени Л енина , снова архив. Я с головой ушел в работу. Но прежде чем смог сказать себе: финиш, теперь я знаю все, — прошло долгих три года. (...) А теперь начинается наиболее страшная часть моего рассказа, миновать которую я не могу, да и права не имею, взявшись за перо, я обязан сказать все, абсолютно все». И автор цитирует бесстрастные рассказы палачей, убивавших женщин и ребенка в подвале Ипатьевского дома, допросы свидетелей белогвар дейского расследования, разоблачает «письма офицера» с разработкой плана побега царя и его семьи, якобы написанные от имени монархи стов... И, словно боясь, что читатели не в полной мере осознают ужас происходящего, Рябов сопровождает цитируемые документы своими ком ментариями. Например, после описи осмотра расстрельной комнаты, сделанного следователем Соколовым: «...Я прерываю здесь этот бес страстный следственный ритм для того, чтобы дать необходимые пояс- 262