Север и война : седьмые Феодоритовские чтения : материалы международной историко-краеведческой конференции, г. Мурманск - Трифонов-Печенгский монастырь - г. Заполярный, 4-6 августа 2014 года / [под ред. архим. Митрофана (Баданина)]. - Санкт-Петербург : Ладан, 2015. - 394, [3] с. : ил., портр., факс.

Иконописное («Знаменское » ) изображение Новгорода части Лапландии королевскими «фогтами» не является достаточным осно ванием для того, чтобы объявлять эти земли норвежскими. Именно эти воз ражения правящего тогда в Новгороде великого князя Александра Яросла- вича были решительно продемонстрированы «детьми корельскими» в же стоких стычках с норвежскими сборщиками дани. Потребности Руси в дани, собираемой с северных народов в виде меха («мягкой рухляди») до определенного момента вполне удовлетворялись на обширных лесных территориях Заволочья, Перми и волости Тре. Однако с 1237 г. ситуация стала меняться радикальным образом. Огромная мон гольская империя, простиравшаяся от Пекина до Волги, жестоко привела русские княжества в подданство и заявила о своих потребностях в северных мехах. Одновременно воспользоваться сложным положением Руси решили и населявшие Кольский полуостров биармийцы (чудь), прекратив посылать дань Новгороду. Биармийцы являлись посредниками в поставках в Новго род мехов, собираемых с терфиннов — лопарей, за что получали соответ ственную долю — «празгу ». Таким образом, именно в середине XIII века стало очевидным, что преж няя политика Новгородского государства в отношении Крайнего Севера больше не отвечает ситуации, возникшей на Руси вследствие монголо-та тарского нашествия в 1237-1241 годах. Можно уверенно утверждать, что именно жесткие условия политической и даннической зависимости русских княжеств от ханов Золотой Орды подвинули российские власти на реши тельные действия по освоению и, более того, присоединению территории Крайнего Севера к русским землям. И если о роли и значении «монголо-та 25