Север и война : седьмые Феодоритовские чтения : материалы международной историко-краеведческой конференции, г. Мурманск - Трифонов-Печенгский монастырь - г. Заполярный, 4-6 августа 2014 года / [под ред. архим. Митрофана (Баданина)]. - Санкт-Петербург : Ладан, 2015. - 394, [3] с. : ил., портр., факс.

Э. Кахла гом говорит также описание жестокого обраще ния с посольством Юстена, сопровождавшегося красноречивыми оскорблениями. Датировка и название главы «Духовный прао тец большевиков как мучитель финского еписко па», а также представленное в ней описание под робностей конфликтов кажутся, таким образом, применимыми прямо и к военной ситуации 1942 г. Глава начинается с сопоставления трех «душевно ненормальных князей» — короля Испании Фи липпа II, короля Швеции Эрика XIV и русского царя Ивана IV, правивших Европой в одно и то же время. Миккола пишет: « В нашей стране о времени Ивана Грозного из-за опустошительного на бега русских войск в Южную Финляндию осталось ужасное воспоминание. Иван, так же, как и его более поздний потомок Петр I, стремился к морю, и Финляндия была для него ключом от Балтийского моря. Он смог лично познакомиться с представителем финского народа тогда, когда в качестве посла Юхана III в Россию прибыл епископ Абоской епархии Павел Юстен, чей знаменитый предшественник Микаэль Агрикола [отец финской пись менности], окончательно измотанный такой же поездкой, испустил дух на обратном пути в коммуне Куолемаярви [на Карельском перешейке]. Чтобы лучше понять, какое опасное задание досталось смиренному Павлу Юстену, проследим жизненный путь этого первого признаваемого большевиками царя-революционера и основателя дружеских отношений между Россией и Англией».1 Далее следует обзор биографии Ивана, начиная с самого детства: «И з духовной литературы ему запомнились места, в которых говорилось о вла сти и праве государя. В 13 лет он уже демонстрирует свою великокняже скую власть, отдав князя Шуйского на растерзание гончим псам. К счастью для рано созревшего правителя, митрополитом Московским стал архиепи скоп Новгородский Макарий, тот самый, который энергично пытался ис коренить суеверие и колдовство в Карелии. Этот по тогдашним понятиям смиренный и талантливый человек смог одним только своим существовани ем направлять молодого Ивана. Макарий был великорусским патриотом, который симпатизировал известному тогда мифу о Москве как о третьем 1 Mikkola, 1942, 112. Далее номера страниц даются в тексте. — Примеч. Ред. Царь Иоанн Грозный 100