Мученики XX века : шестые Феодоритовские чтения, пос. Умба - с. Варзуга Терского района Мурманской области, 9-11 августа 2013 года : материалы международной историко-краеведческой конференции / [под ред. архим. Митрофана (Баданина)]. - Мурманск : Издательство Мурманской и Мончегорской епархии ; Санкт-Петербург : Ладан, 2014. - 371 с., [8] л. ил. : ил., портр., факс.

Между мученичеством и повседневностью: советский опыт Итак, мучение как сокровенная основа бытия, мучение как то, чего ждешь, чего боишься, перед чем благоговеешь, мучение, попущением Го сподним ставшее конститутивным элементом «обычной» человеческой по вседневности, - думаю, в отвлечении от этого фактора невозможно понять того, чем мы располагали в советское время и что мы вместе с ним утратили. Речь, конечно же, не о том, что, мол, люди советской поры непрестанно мучились, не ведали светлых дней, и уж вовсе не о том, будто бы они в боль шинстве своем были мучениками или осознавали себя таковыми. Сознавать себя мучеником - вообще сознание дурное, греховное. Речь о восприимчи вости и уважении к мученичеству как таковому, речь о всеобщем убежде нии, что страдание учит, возвышает человека, что по-настоящему великие вещи обязательно надо выстрадать. Достоевский в этом отношении неожи данно оказывается более близким «советскому» взгляду на вещи, чем, ска жем, много страдавший на своем веку русский писатель XX века Констан тин Воробьев, страстно утверждавший, что возведение страдания « в некую доблесть» являет собою «ложь, всесветный обман». . . 10 Впрочем, вскоре после крушения Советской власти сентенция о том, что «горе человека не красит» и что, прежде всего, «человек должен сделать себе радость при своей жизни»,1 обрела такую степень самоочевидности, о которой горький молчальник Воробьев, надо полагать, и не думал. Исчезновение уважительного отношения к страданию, вообще утрата «горизонта страдания» как формирующего начала повседневного челове ческого опыта - быть может, одно из характернейших отличий постсовет ского этапа нашего совместного бытия от советского. Относиться к упомя нутому отличию можно, конечно, по-разному. Главное, что в этой связи хо чется отметить то, без чего все остальное оказалось бы, наверное, прямой неправдой, - это то, что при всех наших нынешних безобразиях один только факт преодоления той страшной и кровавой полосы XX века, которой в ос новном был обусловлен доставшийся нам в наследство опыт страдания, уже сам по себе побуждает к позитивному восприятию дня сегодняшнего; это историческое обстоятельство, на мой взгляд, невозможно переоценить. Однако необходимо сказать и о другом. Упразднение «высокого» стра дальческого горизонта человеческой жизни легко приводит, как показывает уже нынешний наш опыт, к засилью своекорыстия и гедонизма, а через гедо нистическое опустошение души - к популярному воззрению: все «туфта», сиречь симулякры, а те, кто еще чем-то мучается, страдает, - те «лохи». За имствуя жаргонизм современной физики, можно сказать, что типичным для 67