Митрофан (Баданин). Преподобный Трифон Печенгский и его духовное наследие : житие, предания, исторические документы : опыт критического переосмысления / иером. Митрофан (Баданин). – Мурманск : Издательство Мурманской епархии, 2003. – 295 с. : ил. – (Православные подвижники Кольского Севера ; кн. 2).

Надо признать, что в самом своем существе эта идея характерна для магической, языческой религиозности. В частности, для религиозных традиций империи «Перво­ го Рима», откуда она легко перешла в сознание христи­ анских императоров «Рима Второго». На Руси же пони­ мание богоданности Самодержца имело значительное отличие, но в сакральной основе своей черпалось из тех же, византийских, источников. Иначе и быть не могло, поскольку укоренившееся в русском менталитете прямо­ линейное понимание исторической роли Руси как «Тре­ тьего Рима» неизбежно влекло наследование и сомнитель­ ных имперских традиций. Что же касается самой традиции освящения, то на рус­ ской почве она, вытесняя традицию обожения, приобрела черты некоего магического средства спасения, трансфор­ мируясь в конечном итоге в так называемое «обрядоверие». В Российском православии такое освящение самого обряда, его догматизация произошли на Стоглавом Собо­ ре, одновременно с окончательным осуждением «нестяжа- тельства». Отныне все будущие начетчики и «ревнители» старины уверенно объявляли всякое изменение обрядовой стороны церковной жизни ересью, что в дальнейшем при­ вело к тяжкой трагедии русского Раскола. И еще об одном проявлении российской специфики, непосредственно касающемся темы нашего исследова­ ния. В Греческой Церкви обширный практический опыт «священнобезмолвствующих» афонских монахов был подкреплен необходимым святоотеческим обоснованием, догматическим оформлением и Соборным определени­ ем. Благодаря этому в Византии к XIV-XV векам сложи­ лись «реальные предпосылки тому, чтобы школа углуб­ ленной мистики и уединенной аскезы стала стержнем 119