Христианские воззрения на страдания и скорби в спасении человека : третьи Феодоритовские чтения, с. Варзуга, Терский берег Белого моря, 6-8 августа 2010 года / [под ред. игум. Митрофана (Баданина)]. - Мурманск : Изд-во Мурманской и Мончегорской епархии ; Санкт-Петербург : Ладан, 2011. – 303 с. : ил., цв. ил., портр.

Малахов В. А. всерьёз задумываться и о том, как трудно этому другому быть толе рантным по отношению к нам самим. Во-вторых, один из важнейших аспектов учительного смысла стра дания видится в том, что оно раскрывает перед испытывающими его трудное и трудовое человеческое призвание, приобщает их к «изна чальной трудности бытия человека в мире»29. Напомню, что само рус ское слово «страдание» непосредственно связано со «страда»; «стра- дати» первоначально и означало «трудиться». Суровое божественное предначертание согрешившему Адаму: «В поте лица твоего будешь есть хлеб» (Быт. 3, 19) знаменует водворение последнего в «мир дей ствия», где усилие, труд и страдание являются необходимыми взаи мосвязанными условиями поддержания и развития жизни. Тот, кто хочет в этом мире чего-то добиться, должен быть готов приложить для этого усилие, должен быть готов за это пострадать. Соответствен но, сострадание означает добровольную готовность разделить с ближ ними тяжесть их жизненной «страды», их усилия, их труд. В-третьих, наконец, страдание - это и необходимый момент всякого духовного познания; как общее правило, мы поистине познаём, науча емся понимать и ценить то и только то, что мы выстрадали, чем «пере болели». Возможно, разумеется, и познание чисто инструментальное, утилитарное, направленное, в конечном счёте, на подчинение реаль ности нашим потребностям и наслаждениям. Однако такое «схваты вающее», «завладевающее» познание, познание на уровне овладения опредёленными «ноу хау», при всей своей прагматической эффектив ности никогда не представляет нам вещи такими, каковы они подлин но суть. Нет, надо в известном смысле вещь от себя отпустить, пере жить боль лишённости, чтобы постичь то, что мы утратили; надо дать этой вещи самостоятельность, чтобы она явила нам собственную вну треннюю жизнь. Тем более это касается понимания других людей, на ших ближних: надо прочувствовать и их самобытность, «инаковость», непохожесть на нас самих, надо уметь видеть и преодолевать болевые моменты в общении с ними, чтобы это общение становилось более адекватным и глубоким. Взгляд начальника на подчинённого, ценящий в последнем исполнительность и ищущий, как этой исполнительности добиться, - не лучший способ понять стоящего перед нами Другого, каков он есть «в себе и для себя», как сказал бы Гегель. Так что страдание (и именно страдание) нередко «учит» нас даже в буквальном смысле слова, т. е. предоставляет нам новые возможности постижения бытия. Как не вспомнить в этой связи слова Гёте, гениаль но переведённые на русский язык Ф. И. Тютчевым: Нестеренко В. Г. Страдательность - нравственность - культура // Онтолопчж проблеми кульгури : 36. наук, праць. - Кшв: Наукова думка, 1994. - С. 151. Воспользуюсь случаем, чтобы привлечь внимание читателя к содержащемуся в цитируемой раЬоте глубокому анализу темы страдания вфилософско-этическом аспекте. 68