Христианские воззрения на страдания и скорби в спасении человека : третьи Феодоритовские чтения, с. Варзуга, Терский берег Белого моря, 6-8 августа 2010 года / [под ред. игум. Митрофана (Баданина)]. - Мурманск : Изд-во Мурманской и Мончегорской епархии ; Санкт-Петербург : Ладан, 2011. – 303 с. : ил., цв. ил., портр.

Малахов В. А. достаточно «эффективна» в смысле прямого воздействия - она про буждает скрытые ресурсы нашей души, делает нас более чуткими, от крывает в человеке дар слёз, о которых ещё преподобным Иоанном Лествичником было сказано, что «если бы человеколюбие Божие не даровало нам оных, то поистине редки были бы и едва обретались бы спасающиеся»25. Да и того, на кого жалость направлена, она, вопреки упомянутому выше ницшеанско-советскому предрассудку, по неизвращённой ду ховной сути своей никак не «унижает», напротив, утверждает в его достоинстве и силах. Положа руку на сердце: кто из нас в минуту жиз ни трудную хотя бы раз не ощутил нужды в простой человеческой жалости? Человека же, не желающего или не способного нравственно поддержать других, недаром именуют безжалостным; надо признать, что последнее столетие немало потрудилось над тем, чтобы как раз последнему понятию придать несвойственный ему положительный смысл, да только язык не обманешь. И всё же, наблюдая страдание ближних, естественно испытывать желание им реально помочь. Перечислить и классифицировать воз можные пути и способы такой помощи, разумеется, невозможно, да и никакой необходимости в этом нет. Упомяну в этой связи лишь одну характерную, часто встречающуюся ситуацию, когда в наших силах, сколь бы ни были они скудны, оказывается сделать то, что может су щественно облегчить положение страдающего поблизости человека. Я имею в виду простую заботу о том, чтобы не оставлять человека наедине с его страданием. Если задаться вопросом о том, чем отличается собственно страда ние от боли, да и разного рода неприятных человеческих ощущений вообще, трудно пройти мимо следующей констатации: подлинное страдание всегда включает в себя предвосхищение будущего, овладе вающий чувствами страх перед тем, что по-настоящему невыносимое ещё впереди и вот-вот наступит. Вот как раскрывает эту подоплёку человеческого страдания Аевинас: «Мы не просто познаём страдание как неприятное ощущение... Вся острота страдания обусловлена не возможностью его избежать... Невозможность отступить назад. Здесь будущее отрицание воли в состоянии страха, неизбежность того, что не подчиняется силе, включается в настоящее, здесь мной завладевает «иное»... Но при этом превращении «я» в вещь мы ещё присутству ем; становясь вещью, мы не овеществляемся полностью... Страдание двусмысленно: зло в настоящем уже воздействует на «для-себя» воли, однако для сознания зло ещё в будущем»26. Так что надо понимать: человек, охваченный страданием, всегда словно бы на подъёме страшной волны, грозящей его поглотить: он и 25 11реп. Иоанн Лествичник. Лествица. - СПб., 1996. - С. 87. 26 Левинас Э. Тотальность и Бесконечное // Аевинас Э. Избранное: Тотальность и Бесконечное. - М.; СПб., 2000. - С. 237-238. 64