Христианские воззрения на страдания и скорби в спасении человека : третьи Феодоритовские чтения, с. Варзуга, Терский берег Белого моря, 6-8 августа 2010 года / [под ред. игум. Митрофана (Баданина)]. - Мурманск : Изд-во Мурманской и Мончегорской епархии ; Санкт-Петербург : Ладан, 2011. – 303 с. : ил., цв. ил., портр.

Проблема смысла страдания в контексте современного опыта «Сердце мудрых - в доме плача» (Еккл. 7, 4); именно сострадание, по буждающее нас облегчать страдания наших ближних, делить с ними их заботы и труды, носить их «бремена» (Гал. 6, 2), создаёт в челове честве ту реальную нравственную связь, без которой вся проповедь «высокой» морали зачастую, следует опасаться, выглядела бы пустой болтовнёй. В этом смысле, по словам князя Мышкина у Достоевско го, «сострадание есть главнейший и, может быть, единственный за кон бытия всего человечества»22. И евангельская жертвенная любовь к ближнему, заповеданная нам Христом, по сути своей, как нетрудно убедиться, начинается именно с сострадания - хотя, укрепляясь и раз виваясь в сердце человеческом, она и способна порою достигать вы сот, обычному состраданию ещё неведомых. Наряду с состраданием наш язык и наше сознание неспроста выдви гают понятие жалости. Следует уяснить, что сострадание и жалость - переживания не тождественные. Если сострадание, как уже упомина лось, есть чувство активное, побуждающее того, кто его испытывает, к действенной помощи ближним, то жалость, как правило, охватывает нас именно тогда, когда, сочувствуя чьим-либо страданиям, симпати зируя, сопереживая кому-либо, мы, тем не менее, реально не можем ему помочь. Так нам может быть жалко хорошего человека, страдающего неизлечимой болезнью, девушку, увядающую в одиночестве, просяще го милостыню ребёнка... С «подачи» Максима Горького, обуреваемого ницшеанством, в отечественной культуре советского периода укоре нилось жестокое представление о том, что жалость, мол, «унижает человека». Однако в традиционном нравственном мире Руси, равно как и в церковном опыте православного человека, жалость - понятие почитаемое. «Жалеть - значит любить», - гласит известная русская пословица. Именно жалость, просветлённая радостным умилением и любовью, выступает своего рода нравственной доминантой культа особо почитавшихся ещё в Киевской Руси святых страстотерпцев Бо риса и Глеба. «Человеческую слабость, жалостную беззащитность»23 юных князей - отнюдь не умаляющую величие их духовного подвига - отмечает такой тонкий знаток древнерусской агиографии, как Г. П. Федотов. Именно святые Борис и Глеб, - указывает в этой связи Г. П. Федотов, - «создали на Руси особый... чин «страстотерпцев» - са мый парадоксальный чин русских святых»24. Да, чувство жалости не предполагает, что человек, его испытыва ющий, окажет реальную помощь тем, кого он жалеет. Однако само го этого человека - всякого, способного её изведать, - жалость пре ображает внутренне. Её трудно искусственно вызвать в себе, но ещё труднее, если уж она нас настигла, от неё отделаться. Пусть она не Достоевский Ф. М. Идиот // Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. - В30 т. - Л.: Наука, АО, 1973. - Т. 8. - С. 192. Федотов Г. П. Святые древней Руси (X-XVII ст.). - 4-е изд. - Paris, 1989. - С. 25. Там же. - С. 30. См. также скромную работу автора этих строк: Малахов В. А. Сказания про Бориса i Гмба: тема жалосп // HecTopiecbKi студи: Книга та книжжсть в духовнш культур! Кшвсько! Pyci. - Кшв, 2008. - С. 44-53. 63