Христианские воззрения на страдания и скорби в спасении человека : третьи Феодоритовские чтения, с. Варзуга, Терский берег Белого моря, 6-8 августа 2010 года / [под ред. игум. Митрофана (Баданина)]. - Мурманск : Изд-во Мурманской и Мончегорской епархии ; Санкт-Петербург : Ладан, 2011. – 303 с. : ил., цв. ил., портр.

Малахов В. А. дабы способствовать вразумлению человека и спасению его души; что страдание, таким образом, никогда не может быть ниспослано нам «сверх меры». Поэтому роптать на стра дание нельзя; признавая его неслучайность, его укоренённость в Божьем промысле, над лежит выносить его со смирением, настой чиво постигать и реализовывать его смысл. В отличие от древнего и новейшего стоицизма, христианство всегда учило не презирать стра дание, а воспринимать его как определённый жизненный урок. Утверждение принципиаль ной осмысленности страданий - общая пози ция христианской философско-богословской мысли вплоть до наших дней, позиция, во шедшая, как говорится, в плоть и кровь право славной культуры, православного понимания человеческой жизни. И здесь я вовсе не хотел бы смущать тех, кого означенная позиция удо влетворяет вполне, так, что никаких вопросов более не остаётся. Тем не менее, непосредственное нравствен ное чувство (которое, вообще говоря, редко ошибается, хотя зачастую может быть преврат но истолковано) нередко говорит нам имен но о бессмысленности, абсурдности, напрас- ности тех или иных человеческих страданий. Когда мы видим, как рядом с нами мучается беззащитное человеческое существо, напри мер, ребёнок, упомянутое непосредственное чувство наверняка подскажет нам, что в этот самый момент уместнее не читать ему наставления о смысле переносимых им мучений, а по пытаться его от них избавить. Разумеется, ребёнок - если перед нами ребёнок - может страдать и оттого, что его некто наказывает и, пред положим, наказывает по заслугам. Всё равно, даже если мы знаем или догадываемся об этом, факт нестерпимости чужих страданий должен оставаться для нас, как людей с совестью, изначальным, определяю щим. Как люди с совестью, мы поймём, почувствуем, что даже в слу чае страданий, по-видимому, вполне заслуженных, как-то нехорошо, не «по-Божески» обращаться к страдающему существу с увещаниями типа: «Пострадай, пострадай! Всё правильно! Авось твои страдания тебя чему-нибудь да научат!». Тем более - а таких случаев, согласитесь, в жизни немало, - когда вопрос о том, за что же и во имя чего стра' дает тот или иной человек рядом с нами, остаётся для нас самих без Когда мы видим, как рядом с нами мучается беззащит ное человеческое существо, например, ребёнок, непо средственное чувство на верняка подскажет нам, что в этот самый момент умест нее не читать ему наставле ния о смысле переносимых им мучений, а попытаться его от них избавить. Факт нестерпимости чужих стра даний должен оставаться для нас, как людей с сове стью, изначальным, опре деляющим. 50