Митрофан (Баданин; иеромонах). Война и любовь / игум. Митрофан (Баданин). – Санкт-Петербург : Ладан ; Мурманск : Издательство Мурманской и Мончегорской епархии, 2013.

мы перетащили и тысячу сто килограммов тротила. Группа залегла, укрывшись от пулеметных очередей за высокой обваловкой ДОТа, через которую теперь надо как-то было перелезать, чтобы потом успеть прижаться к бетонной стене, оказавшись под страшной, сею щей смерть амбразурой. То есть сделать этот прыжок надо было перед самым лицом вражеского пулеметчика, в трех метрах от него. «Кого пошлем? - спросил я комбата. - Кто-то должен перемах нуть туда». «Я сам пойду», - заявил Коровин. «А кто будет завтра командовать батальоном? - спросил я тихо. - Так рисковать здесь тебе, Иван, нельзя». «Пошлем члена партии, старшего сержанта Борисова, - сказал я уже громче. - Он сумеет, у него получится». Почему-то у меня такая была уверенность, так же как и в том, что если пойдет сам комбат, то его убьют. Борисов ответил: «Есть!», весь приготовился, собрался с духом и пошел «перемахивать» через обваловку. Мы все замерли. Тут же раз далась длинная пулеметная очередь, и Борисов исчез. Все перегля нулись и потупились: по всему получалось, что погиб наш Борисов. Но прошло немного времени, и мы увидели его стоящим под самой амбразурой, в «мертвом пространстве», - он подавал нам сиг налы начинать подачу взрывчатки. Теперь все получалось - и вскоре целый штабель наших ящиков с зажигательными трубками и дето нирующими шнурами был перетащен и уложен у стены ДОТа № 45. В завершение ящиками была заложена и амбразура. Пулемет нако нец замолк. Пока не опомнились финны, мы стали спешно отходить, растяги вая за собой бухту детонирующего шнура. Отойти надо было метров на 700-900. Все залегли, и комбат поджег трубку. Было около шести часов утра. Я укрылся за толстой сосной и наблюдал. Взрыв был колоссальной силы. Высоко в небо поднялось огненное пламя, и тут же дошедшая к нам сильнейшая взрывная волна стала валить все деревья вокруг. Мое дерево, правда, устояло. Комбат поднялся и подал уставную команду: «Вперед! За Родину! За Сталина!», но никто не шелохнулся - бойцы продолжали лежать в снегу, как зачарованные. Тогда Коровин страшно заорал и побежал вперед, рядом бежал я и наш комсорг. Тут, наконец, очнулась и вся наша штурмовая группа и ринулась за нами. Ѵ І Ѵ