Митрофан (Баданин, игумен). Икона Великого Князя : сказание о Великом Князе Михаиле Александровиче Романове и его молельной иконе Божьей Матери Казанская, что ныне пребывает в церкви преподобного Серафима Саровского на Серафимовском кладбище Санкт-Петербурга / игум. Митрофан (Баданин) ; [подгот. ил.: Павел Карпов]. - Санкт-Петербург: Ладан; Мурманск, 2011. -155 с.: ил., цв. ил., портр., факс.

м я с н и к о в оворя о высокой духовности, строгой нравственности и искренней христи­ анской вере поминаемых в нашем сказании замечательных людей, таких как Великий Князь Михаил Александрович, Великая Княгиня Ольга и другие венценосные дети Александра III, мы понимаем, что имеем дело с лучшими людьми, с теми, что еще оставались в России накануне неумолимо приближавшегося кро­ вавого Армагеддона. Вспоминая добрым словом моего прадеда Степана Никитича и дру­ гих преданных служителей Богу, Царю и Отечеству, мы отдаем себе отчет в том, что к тому времени такие люди уже стали редкостью и являлись, скорее, исключением. До гибели Помазанника и его семьи, до расстрела Михаила Александровича ос­ тавалось всего семь лет. Уже в полной мере вызрели и сформировались их палачи. Гавриил Мясников - палач Великого Князя. Он не скрывал, что внутренне всег­ да готовился к этой роли, с юных лет мечтал стать «карающим кинжалом револю­ ции». На такой художественный образ его натолкнуло стихотворение Пушкина (!), прочитанное им в 1910 году в тюрьме: «Как адский луч, как молния богов, Немое лезвие злодею в очи блещет, И, озираясь, он трепещет, Среди своих пиров. Везде его найдетудар нежданный твой: На суше, на морях, во храме, под шатрами, За потаенными замками, На ложе сна, в семье родной». Надо заметить, что, по смыслу стихотворения, Пушкин свой «удар кинжала» пред­ назначал как раз революционеру, «апостолу гибели», жестокому палачу Марату, ибо «перстом он жертвы назначал, Но вышний суд ему послал Тебя и деву Эвмениду». Здесь имеется в виду девица Шарлотта Корде, умертвившая Марата ударом кинжала. Но для Мясникова эти «нюансы» значения не имели. И Гавриил всецело посвятил себя террористической деятельности, стремясь стать профессиональным убийцей. За явную «одержимость» и способность на любую жестокость его побаива­ лись даже товарищи по партии, считая « кровожадным, озлобленным и вряд ли нор­ мальным человеком».80 Гаврила Мясников - убийца князя. За явную «одержимость» и способность на любую жестокость его побаивались даже товарищи по партии, считая его « кровожадным , озлобленным и вряд ли нормальным человеком» 80 Показания В. Н. Карнауховой. Цит по: Хрусталев В. М., Лыкова Л. А. Скорбный путь Михаила Романова: от престола до Голгофы. Пермь, 1996. С. 140.