Митрофан (Баданин, игумен). Икона Великого Князя : сказание о Великом Князе Михаиле Александровиче Романове и его молельной иконе Божьей Матери Казанская, что ныне пребывает в церкви преподобного Серафима Саровского на Серафимовском кладбище Санкт-Петербурга / игум. Митрофан (Баданин) ; [подгот. ил.: Павел Карпов]. - Санкт-Петербург: Ладан; Мурманск, 2011. -155 с.: ил., цв. ил., портр., факс.

Великая Княгиня Ольга Александровна за работой в последние годы своей жизни. Фото 50-х годов XX века Одна из множества ее удивительных акварелей —» 37 Воррес Йен. Последняя Великая Княгиня. В эмиграции Великую Княгиню, как и в течение всей ее жизни, никогда не оставлял тот идущий из раннего детства страх оказаться жертвой покушения. Она искренне признавалась, что никогда не ложилась спать, не глянув за дверь и не за­ глянув под кровать. Однажды, когда лопнула водонапорная труба, она решила, что это взорвалась бомба, и первой ее реакцией было позвонить в полицию... Подобно всем по-настоящему храбрым людям, она не скрывала своих страхов и не стыдилась их, и это ни в коей мере не противоречило присущим Ольге Александровне безмя­ тежности и спокойствию духа. Она в полной мере уповала на Бога и перед иконами в ее спаль е всегда теплились лампады и свечи. «К своей кончине Ольга Алексан­ дровна относилась, как к началу какой-то иной, новой жизни, - с удивлением писал голландский публицист, надо полагать, уже утративший представление о вере хри­ стианина. - Я полагаю, что у нее никогда не возникало никаких сомнений на этот счет. Вера ее была так же чиста и искренна, как и ее изысканные натюрморты с цветами».37 В комментариях к воспоминаниям Великой Княгини Ольги Александровны европейские издатели неизменно с таким же удивлением отмечают, что «через всю ткань этого повествования, освещая самые мрачные страницы ее жизни, нитью из чистого золота проходит бесхитростная и чистая, как у ребенка, вера в Бога, вера ее предков и ее народа».