Митрофан (Баданин, игумен). Икона Великого Князя : сказание о Великом Князе Михаиле Александровиче Романове и его молельной иконе Божьей Матери Казанская, что ныне пребывает в церкви преподобного Серафима Саровского на Серафимовском кладбище Санкт-Петербурга / игум. Митрофан (Баданин) ; [подгот. ил.: Павел Карпов]. - Санкт-Петербург: Ладан; Мурманск, 2011. -155 с.: ил., цв. ил., портр., факс.

КАПИТАА СТЕПАНА НИКИТИЧА началом войны Архитектурно-проектный институт, в котором работа­ ли мои бабушка с дедушкой, приступил к эвакуации из Ленинграда в город Киров (Вятку). Степан Никитич отказался уезжать с молодыми из Питера. Жена его Мария, как мы писали выше, скончалась перед во­ йной, внук Николай (мой дядя) отпросился добровольцем на фронт, внучка Тамара (моя мама) была вывезена вместе со всеми детьми Ленинграда в среднюю полосу. Степан Никитич с домработницей остался в своем флигеле при иконе. Когда я спрашивал, почему они все же не забрали с собой Степана Никитича, как могли оставить семидесятилетнего старика одного, без надежного пропитания, то бабушка отвечала, что отец ее был человек разумный и сам знал, как ему посту­ пать. Теперь, анализируя ту ситуацию, я понимаю, что по своей глубокой вере Сте­ пан Пименов считал себя хранителем этой иконы Великого Князя, и потому принял решение остаться при вверенном ему духовном сокровище. У моих домочадцев было и иное, более мирское (вслух почти никогда не вы­ сказываемое), объяснение спокойствия их отца в отношении отъезда всех детей и своего одиночества. Полагали, что Степан Никитич все же не все свои сбережения «потерял» в революцию. Все помнили, что он собрал значительный капитал царскими золотыми чер­ вонцами, поскольку намеревался воплотить в жизнь свою давнюю мечту - открыть в Петербурге собственный магазин электротоваров. Магазин, где могли быть пред­ ставлены лучшие достижения электротехники и где могла бы работать вся его семья. Когда же стало ясно, что революция разрушила все его планы, то на вопросы о судьбе накопленных им денег Степан Никитич неизменно и с готовностью показывал хол­ щовую сумку-портмоне, полную царских бумажных ассигнаций, и пояснял с сокру­ шенным видом: «Вот, надоумили меня перед самой революцией поменять золотые червонцы на эти бумажки». Близкие, хорошо знавшие Степана Никитича, предпола­ гали, что это была лишь уловка, при которой он специально обменял на «бумажки» часть денег, дабы спасти от «экспроприации» все остальное. Потому-то уезжавшая семья не слишком беспокоилась, как сможет прокор­ миться в их отсутствии Степан Никитич. И уж, конечно, никто не мог и предполо­ жить всего масштаба наступившей вскоре катастрофы и непомерного ужаса Ленин­ градской блокады. «Капитал Степана Никитича». В этой холщовой сумке хранилось около пятнадцати тысяч рублей царскими ассигнациями