Митрофан (Баданин, игумен). Икона Великого Князя : сказание о Великом Князе Михаиле Александровиче Романове и его молельной иконе Божьей Матери Казанская, что ныне пребывает в церкви преподобного Серафима Саровского на Серафимовском кладбище Санкт-Петербурга / игум. Митрофан (Баданин) ; [подгот. ил.: Павел Карпов]. - Санкт-Петербург: Ладан; Мурманск, 2011. -155 с.: ил., цв. ил., портр., факс.

116 Нольде Б. Э. Далекое и близкое. Исторические очерки. Париж, 1930. 117 Большевистская власть на духовном уровне всегда испытывала страх от всего связанного с памятью Романовых. Когда в 1927 году Сталину предложили идею издать сборник о расстреле царя, Иосиф Виссарионович резко отрезал: «О Романовых больше ни слова!». Единственная книга, «Последние дни Романовых» вышедшая в 1926 году была запрещена, изъята и помещена в спецхраны. Это «табу» строго сохранялось вплоть до 1974 года, когда позволили опубликовать тщательно «идеологически проработанный» опус журналиста Марка Касвинова «Двадцать три ступени вниз». (Надо заметить, что автор внезапно скончался сразу после публикации). Именно из этого принципа исходил и Михаил Александрович, составляя свой ма­ нифест, который также левой прессой был немедленно представлен как «отречение». Члены только что сформированного Временного правительства вызвали Вели­ кого Князя в столицу и долго совещались с ним в квартире князя Путятина на Милли­ онной улице, 12. «Великий Князь держал себя с безукоризненным тактом и благород­ ством, и все были овеяны сознанием огромной важности происходившего».116 Михаил Александрович попросил время на размышление и уединился в путятинском каби­ нете. Министры молча ждали в гостиной. Видя повальную атмосферу измены и обмана, революционное помутнение умов и сердец, Великий Князь Михаил принял продуманное и, пожалуй, единственно верное в то время решение: «При настоящих условиях я не считаю возможным при­ нять престол, - объявил он министрам Временного правительства. - Предоставляю окончательное решение этого вопроса Учредительному собранию». Исходя из вышесказанного, Михаилом был составлен следующий манифест: «...Одушевленный единою со всем народом мыслью, что выше всего благо Родины на­ шей, принял я твердое решение в томлишь случае восприятъ Верховную власть, если такова будет воля народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правле­ ния... Государства Российского...» Из сего документа ясно следует, что Великий Князь Михаил также не отрекался от престола, но отложил восшествие на него до законного волеизъявления русского народа об образе правления государством, то есть до решения Учредительного соб­ рания. Революционное состояние народа обуславливало необходимость подтверж­ дения клятвы, данной на Земском Соборе 1613 года, как о верности Дому Романо­ вых, так и принципам монархии в целом. Те же формулировки звучали и в тексте новой Воинской присяги 1917 года, которой присягала Российская армия: «...Обя­ зуюсь повиноваться Временному правительству, ныне возглавляющему Российское Государство, впредь до установления образа правления волею народа при посредстве Учредительного собрания». Однако подлый военный переворот, произошедший в Петрограде в октябре 1917 года, похоронил все планы установить законный образ правления в России.117 Была явлена та самая «тайна беззакония», поскольку, по пророчеству апостола, был «взят от среды удерживающий теперь» ( 2 Фес. 2 , 7 ), ибо законный «удерживающий» пра­ витель был принужден оставить престол. Тот же, кто мог реально стать новым «удер­ живающим», был расстрелян самым первым, в Перми, в ночь на 12 июня 1918 года.