Христианские воззрения на страдания и скорби в спасении человека : сборник статей : [по материалам историко-богословской конференции «Третьи Феодоритовские чтения» / под редакцией митрополита Митрофана (Баданина)]. - Мурманск : Издательство Мурманской епархии, 2020.

Между мученичеством и повседневностью: советский опыт И, тем не менее, пребывать в тени чужих мучений, испытывать на себе силу их притяжения значит тоже в какой-то мере быть этим му чениям сопричастным. Мне эта немая, невысказываемая сопричаст ность представляется принципиально значимой, поскольку благодаря ей само мученичество - явление, бесспорно, высокое и страшное, - со прягается с обычной человеческой жизнью, а не противопоставляется ей. Все было бы еще гораздо страшнее, если б такой сопричастности не было - если бы те, кто на воле, в светлых домах, не чувствовали бы для себя никакой угрозы и не ощущали бы никакой тревоги от того, что кто-то там «сидит» страдает: ну сидят враги народа, и правильно сидят, нам же, честным людям, спокойнее... К счастью, было иначе: между мученичеством и повседневностью пролегла полоса сопричаст ности, каким-то удивительным образом все же сплачивающая страну, формирующая у самых разных людей сходные нравственные очевид ности. Свет, принято считать, лучше всего различим на фоне тьмы. Мысль о мученичестве соблазнительно легко сочетать с мыслью о злодей стве: чем выше подвиг, чем святее жертва, тем неотвратимее гнев, направленный на ее предполагаемых мучителей - сожигателей, рас- пинателей, палачей, да и просто на тех, кто безучастно стоял рядом, и на детей и потомков этих безучастно стоявших тоже. Существует эмоциональный шаблон, сообразно которому благоговение перед мученичеством почти неизбежно порождает ненависть: нынешний культ шахидов в ряде исламских стран - ярчайшее тому подтвержде ние. (С той, разумеется, существенной оговоркой, что в современном мире инициатива убийства преимущественно на их, шахидов, соб ственной стороне - можно сказать, самой своей героической смертью они казнят неповинных людей). Да и в истории христианской Церкви нередки случаи, когда факты мученичества за веру истолковывались в духе разжигания вражды к иноверцам, когда само преклонение пе ред Крестом Господним оборачивалось вспышками неукротимой не нависти - вопреки основополагающему христианскому пониманию мученичества как свидетельства прощения и любви. Если же говорить о нашем конкретном советском и постсоветском опыте - сколь ча сто приходится наблюдать, как благочестивое памятование новому- чеников выливается в обоснованное, но, увы, совершенно бесплодное возмущение, ведет к обострению вражды между различными частями нашего и без того раздерганного общества. Так вот, куда более плодотворным в нравственном отношении пред ставляется мне взгляд на человеческое страдание как на источник (за частую подспудный, невыявленный) личной стойкости и солидарно сти для тех, кто оказался ему в какой-то степени причастен. Все это не стоит, разумеется, понимать чересчур прямолинейно - жизнь чело 347