Христианские воззрения на страдания и скорби в спасении человека : сборник статей : [по материалам историко-богословской конференции «Третьи Феодоритовские чтения» / под редакцией митрополита Митрофана (Баданина)]. - Мурманск : Издательство Мурманской епархии, 2020.

Малахов В. А. А мы такие зимы знали, Вжились в такие холода, Что даже не было печали, Но только гордость и беда. И в крепкой, ледяной обиде, Сухой пургой ослеплены, Мы видели, уже не видя, Глаза зеленые весны». Это стихи Ильи Эренбурга, грешного советского поэта. Впрочем, в данном случае неважно, кто написал эти стихи, - главное, что не му ченик. Подписаться под ними мог бы, наверное, всякий советский че ловек; вовсе не нужно было быть мучеником, чтобы воспринять их как свои, просто нужно было жить в то суровое время. Стоит представить себе эти лютые голодные зимы, зимы военные и послевоенные, зимы летние и весенние, эти облака над невольной страной, эти пионерские тропы, бедные лагеря... О настоящих мучениках, сознательно принявших страдание за веру Христову, за угнетаемых ближних, за свободу и достоинство челове ка, нужно говорить подробно и честно, - но другие, ближе стоящие к подобному опыту, сделают это лучше, чем я. Я же усматриваю свою посильную задачу в том, чтобы на этих нескольких страницах ука зать - только лишь указать, не более! - на тень мученичества, привлечь внимание к своеобразной его гравитации, под привычным воздей ствием которой десятилетиями жила страна. Если подлинных муче ников, ведомых нам и неведомых, были, наверное, многие тысячи, если миллионы людей томились и умирали в лагерях, то десятки мил лионов жили в это же время «обычной» человеческой жизнью - ходи ли на работу и в кино, встречали Новый год, наведывались на базар за картошкой, дружили, веселились, хоронили родню... И вздрагивали от нежданных звонков, и ежились под случайным неведомым взглядом, и знали, помнили, что всякий опрометчивый поступок может вывести на порог, за которым - беда и смерть. Жуткие слухи о тех, кого «забра ли», переползали из дома в дом... Разумеется, самому быть мучеником и жить в тени чьих-то муче ний - вещи глубоко разные. В обыденной жизни тех лет, какие бы зло вещие тени над нею ни нависали, было немало и света, и надежд на будущее, и простой человеческой доброты, от утраты которых ныне щемит сердце. Светлые стороны советской повседневности, безвоз вратно утерянные сегодня, - это ведь тоже правда, отворачиваться от которой значит непозволительно упрощать задачи нашей историче ской памяти, задачи осмысления нашего собственного места в мире и в истории страны. 346