Живой костер Виталия Маслова : летопись воспоминаний / [авт.-сост. В. У. Маслова ; коммент.: И. Б. Циркунов]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2013.

Раздел первый. СЫН ПОМОРЬЯ Даже грузинский чай второго сорта (самый дешёвый, порой приходилось обходиться только им) в «дефицитные» времена был в Сёмже вкусен: во- первых, вода колодезная; во-вторых, самовар угольный. Виталий Семёнович сам открывал краник главной фигуры стола, наполняя гостям стаканы и не прекращая разговора. О, эти разговоры в доме на берегу Мезенского залива, куда Маслов ходил проверять рюжу, ради них-то и ездил я в Сёмжу, а не ради морошки и рыбы. Говорили мы обо всем. Ещё с доперестроечных времен. Виталий Семёнович был гораздо информированнее нас, провинциальных газетчиков; он острее чувствовал проблемы страны, намного шире и свободнее мыслил. Бывало, продрогнешь на ветру, вымокнешь под дождем, измажешься в няше (это речной и морской ил), накачаешься на волнах на катерке под водитель ством пьяного капитана, но возвращаешься домой в особом настроении: об щался с неординарной личностью, настоящим талантом. Маслов побуждал глубже задумываться над происходящим в стране, иначе смотреть на людей — на кого критичней, на кого добрее. При своей колючести он был добрым чело веком, поэтому и знал великолепно своих односельчан, любил их, с любовью писал о них. Однажды масловский коллега-писатель, приехавший к Виталию Семёно вичу в гости, спросил: «Как только ты тут живешь —развалины и всего десять человек?!». Маслов ответил: «Это для тебя десять. А для меня десять тысяч». И едва ли он сильно преувеличивал —знал судьбы очень многих сёмжан и рассказал о них в книге очерков «Еще живые». Всех своих однодеревенцев —и благополучных, и «трудных», и «легких» — Маслов старался понять. И не только понять, но и помочь им. Это меня даже несколько удивляло — при его-то максималистском отношении к жизни!.. Заботился он и о живых, и о мертвых: начал приводить в порядок приходив ший в запустение сельский погост. Земляки его поддержали... Однако не все гда и далеко не сразу понимали Маслова земляки (как, порой, напрасно вер- кольцы обижались на Федора Александровича Абрамова). Хорошо помнится: в одном из нашумевших очерков Виталий Семёнович писал, что нужен в Мезени памятник мореходам и землепроходцам, и стыдно должно быть горо жанам, что нет его; ратовал там же за строительство хорошей взлетно-поса- дочной полосы в аэропорту и укрепление материальной базы районной боль ницы; предлагал для решения проблемы браконьерства ввести лицензионный лов красной рыбы. На Маслова осерчали: что, дескать, хочешь сказать, что мы работаем мало да плохо, кто ты такой, чтоб нам указывать?!.. А ведь пришло время —и стали делать то, о чем болела душа Виталия Семёновича. И памят ник поставили —скромный, простой, но настоящий, красивый!.. — Как эту фразу в «Новом мире»181 пропустили — уму непостижимо! — Маслов смеялся, но смех его не был весел. Речь шла о романе Федора Абрамо ва «Дом», где говорилось, что «вся Россия — сплошная политбеседа». Име лись в виду «беседы» штатных и нештатных партийных работников —поли тинформаторов, агитаторов, пропагандистов, лекторов. Всем здравомыслящим людям было ясно: надо совершать что-то серьёз ное, настоящее в экономике, в «работе с людьми», а не уподобляться абрамов- ской Сусе-балалайке182. Увы, ясно-то ясно, но коренные меры «наверху» не 87