Живой костер Виталия Маслова : летопись воспоминаний / [авт.-сост. В. У. Маслова ; коммент.: И. Б. Циркунов]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2013.

ЖИВОЙ КОСТЁР ВИТАЛИЯ МАСЛОВА Справа остаётся грохочущий лесопильный цех, проходим под эстакадой, питающей цех лесом из тёплого бассейна; и вот от ворот завода начинается улица, уходящая в глубь посёлка, разрезающая его на две неравные части. Справа за конторой, клубом, почтой виднеется «Директорский квартал». Сле ва остается Закаменка, Залукин, портовские дома, больница (впрочем, пор- товские дома и больница построены после моего отъезда на учёбу и в детстве у нас этих терминов не было; но в книге и в жизни они есть, и я к ним тоже привык, хотя приезжаю в Каменку на 10—12 дней в году). Поворачиваем направо, проходим в глубь «Директорского квартала» мимо дома бывшего директора Шумилова Вениамина Ивановича, при котором за вод получал и грамоты, и премии от министерства (и я помню, как вручали переходящее Красное знамя Совета Министров СССР), и вот мы уже среди грядок, из-за которых долго шла война с председателем поселкового Совета. Родная мамочка встречает нас в коридоре. Как я рад, что она не меняется и как описана у Виталия под именем Фатины Александровны, такова и сейчас — худенькая, теперь уже невысокая, всегда тепло одетая, чаще даже закутанная в тёплые одежды и, как правило, в валенках. Справа по коридору —дверь, в которой отец держал взаперти Вениамина (а было почти так, как и описано у Виталия), прямо —дверь в комнаты, где теперь живут родители, до сих пор со следами топора. Всё было, всё прошло... В этот приезд увидеться с Виталием не удалось, он был занят поисками внезапно, как в воду канувшего, приехавшего в Сёмжу двоюродного брата (кстати, он через несколько дней нашёлся, на самом деле канул в воду — провалился в заброшенный колодец, где и пролежал много дней), а потом непогода, ветер... Встретил в посёлке бывшего главного инженера Володю Кондратьева, в чём- то прототипа Ерёмина. Он учился пораньше меня на год, потом после техникума, кажется, работал на заводе, учился, как и Житов, заочно, был главным инжене ром. Личная жизнь, конечно, не совпадает (во всём романе В. С. очень хорошо показал личную жизнь героев, в то же время не затронув таковую у прототипов, за исключением сложностей Вениамина и его семьи). Остальные герои —чисто собирательные образы, особенно ребята. Кого-то из бывших сёмжан имел в виду Виталий, изображая Филатовых, на Шмакова похожи многие, а внешне ближе всех Полянский Петр Яковлевич, наш сосед, —окна в окна. По утрам, пробегая от плотины с зарядки, вспоминается тётя Таня, родная сестра отца по матери. Часто у неё бывал я и пил чаёк или кофе по утрам, а в 1985 году, за месяц до смерти, бывал у неё особенно часто. Виталий изобразил её как сестру Фатины, Мирру Трапезникову, и теперь её образ будет для меня как бы восполняемым при чтении... Истинность многого случившегося на лесозаводе и затем описанного в ро мане я знал уже тогда же по письмам отца, но не воспринимал так остро, как после прочтения книжного (нежурнального) варианта. Для меня фамилия главного инженера Ажгибкова — главного отрица тельного героя романа — оказалась достаточно неожиданной. В 1948—1951 годах в одном классе с Виталием, мной, Робертом Зотиковым учился хоро ший парень Юрий Ажгибков. Роберт и я дружили с ним. После семилетки он уехал, кажется, в Ухту, в геологоразведочный техникум, и с тех пор я его 38