Живой костер Виталия Маслова : летопись воспоминаний / [авт.-сост. В. У. Маслова ; коммент.: И. Б. Циркунов]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2013.

Раздел третий. «ОТЧИЗНА МАЛАЯ МОЯ, МОЯ СУДЬБА, МОЯ ПУСТЫНЯ... стам да коллегам-литераторам. Ситуация, когда все —впереди. Почти тридцать лет жизни; пять романов о судьбе архангельского Поморья; создание в области писательской организации; первый праздник Славянской письменности; Дом памяти в родной деревне Сёмже, где собраны имена жителей деревни —50 сём- женских родов, до 9 поколений в каждом; установка в столице Заполярья па мятника Кириллу и Мефодию; Международный Славянский ход «Мурман— Черногория»; череда литературных премий разного уровня; областной моло дежный конкурс «Храмы России» и многое другое, о чем даже в большом, объемном очерке не расскажешь —места не хватит. Впору книгу писать... Особняком тут, безусловно, возрождение Дня славянской письменности. На первый праздник в Мурманск тогда, в мае 1986 года, приехали известней шие поэты и прозаики со всей страны —Юрий Кузнецов, Владимир Личутин, Валентин Устинов, Владимир Бондаренко, Владимир Санги372 и другие. А в центре инициаторами и организаторами всего действа были Виталий Маслов и его соратник, в ту пору руководитель областной писательской организации, поэт Виктор Тимофеев. Убежден, без Маслова День славянской письменности и культуры, кото рый в 1991 году обрел статус государственного, не состоялся бы, не стал жиз нью. Он обладал очень редким и ценным даром — умел самую сказочную задумку сделать фактом нашей повседневной жизни, вывести ее на уровень практических решений, конкретных задач. Эта удивительная способность сде лала возможным и проведение в Мурманске первого в советскую эпоху праз дника славянской письменности, и Славянский ход —через семь стран и дю жину границ, 11 тысяч километров на автобусе. Ход был организован в честь 120-летия освобождения Болгарии от османского ига, в поддержку Югосла вии —только-только оправившейся от Боснийской войны373 и готовящейся к борьбе за Косово374. В Ходе он, несомненно, пребывал в роли патриарха —был не просто номи нальным руководителем этого предприятия, но —основным, главным лицом, первенство которого не оговаривалось, не ставилось под сомнение. Хотя, ка залось бы, участвовали в поездке и писатели более известные и значительные (впрочем, значимость тут понятие весьма условное, относительное —но все же), скажем, Дмитрий Балашов и Семен Шуртаков. О Балашове и говорить нечего — самый, пожалуй, серьезный русский исторический романист. Ну а Шуртаков —был первооткрывателем Маслова, в какой-то степени его учите лем. Именно ему проза радиста из Тикси, с «Инея», показалась интересной, именно он стал инициатором первой столичной публикации Маслова —напеча тал в 60-х масловский рассказ «Северная быль» в московском журнале «Смена». Но и для них — и для Шуртакова, и для Балашова — главенство автора «Зыряновой бумаги» в Славянском ходе было неоспоримым. Еще одна масловская забота и огромный труд —работа с молодыми поэтами, выпуск в свет серии «Первая книга поэта». Из-за чего мы, собственно, и познако мились. Было это в 1992-м году на литературном вечере в областной научной библиотеке, посвященном выходу одной из таких дебютных книжечек. Чест но признаюсь, я тогда еще не знал, кто такой Маслов, и не читал его книг. Итак, я не знал в ту пору, какой писатель сейчас —неторопливо, подбирая слова — разговаривает со мной. Восхищение от «Зыряновой бумаги» и 2 6 7