Живой костер Виталия Маслова : летопись воспоминаний / [авт.-сост. В. У. Маслова ; коммент.: И. Б. Циркунов]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2013.

ЖИВОЙ КОСТЁР ВИТАЛИЯ МАСЛОВА прагматиков среди них мы не найдём. Не потому, что крестьянская менталь ность изменилась, нет, просто другое время, другая духовная ситуация. Крис таллизация человеческой личности по доминанте идёт в стабильные, относи тельно спокойные периоды. В «минуты роковые» в ситуации слома эпох, когда всё становится с ног на голову, происходит взаимопроникновение и смешение типов личности. Романтики становятся немного прагматиками, иначе им не выжить в условиях жесткой конкурентной борьбы. А прагматики начинают стро ить иллюзии, ибо им, наделённым трезво-реалистическим отношением к дей ствительности, хотя бы в мечте хочется увидеть свет, в конце тоннеля. Вот почему нет у Виталия Маслова ни чистых хорей, ни чистых калины- чей. Мы только можем предположить, что, родись Митька-Футшток в иную эпоху, он был бы стопроцентным романтиком. Но драматизм жизни развива ет у него деловые качества. А вот Паисий Назарович, герой повести «Из рук в руки», в иное время тургеневскому Хорю не уступил бы по деловой хватке. Даже баня его это доказывает — удобная, уютная и многофункциональная: здесь и помыться можно, и белье постирать, и снег на воду растопить. Но умирает старик Паисий, как романтик. Желание вернуть молодежь в деревню через возрождение рыболовецких промыслов и стародавнего умения шить лодки граничит с консервативной утопией, склонность к которой свойствен на романтическому сознанию. Однако есть линия, где Виталий Семёнович полностью верен тургеневской традиции. Речь идёт об образе женщины-праведницы. Рассказ Тургенева «Жи вые мощи», повествующий о жизни несчастной страдалицы Лукерьи, заставляет вспомнить жанр жития. К агиографическому жанру тяготеет и «Матрёнин двор» А. И. Солженицына. Рассказ Маслова «Восьминка» продолжает этот ряд. Пра ведна не только жизнь Сусанны Карушковой, она и умирает смертью праведни цы. Уходит из жизни кротко, безропотно, не жалуясь на судьбу, как тургеневская Лукерья. А самопожертвование в последний час роднит её с Матрёной. Героиня Солженицына гибнет, отдавая людям своё добро; героиня Маслова умирает, спа сая от голода внуков. Восьминку чая, которая могла бы хоть немного продлить её жизнь, Сусанна Карушкова меняет на кусок мяса для ребят. И умирает. Женщины в творчестве Виталия Семёновича — натуры более гармонич ные и цельные, чем мужчины. С одной стороны, это продолжение традиции русской классической литературы, развитие типологических рядов «тургенев ских девушек», «некрасовских женщин»; с другой —глубокое понимание пи сателем женской природы. А вот мужчины у Маслова своей страстностью, сложностью, раздвоеннос тью заставляют вспомнить героев Достоевского. Пожалуй, рельефнее всего влияние Достоевского проявляется в образе Митьки-Футштока. Мечущийся, противоречивый, не находящий покоя Митька во многом сродни Родиону Раскольникову. И хотя он лишён той рефлексии, которая отличает героя «Пре ступления и наказания», но, пожалуй, истоки преступления, совершенные Дмитрием, лежат в той же плоскости, что и у Раскольникова. В «Преступле нии и наказании» Достоевский очень тонко анализирует диалектику состра дания и презрения, показывая, как первое переходит во второе. Сострадание к миру Родиона Романовича оборачивается презрением к отдельным людям, убийством старухи-процентщицы. 2 6 4