Живой костер Виталия Маслова : летопись воспоминаний / [авт.-сост. В. У. Маслова ; коммент.: И. Б. Циркунов]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2013.

Раздел третий. «ОТЧИЗНА МАЛАЯ МОЯ, МОЯ СУДЬБА, МОЯ ПУСТЫНЯ...: это... лишила Галю памяти! Отказываясь от памяти, мы лишаем памяти де тей» /6, с. 199—200/ Как часто у Маслова, это размышление многослойно. Вроде бы о болезни речь, а вдуматься —не только... Однако человеческая память, на которую возлагает писатель надежды, имеет пределы. Недаром и Екклезиаст354, мудрец библейский, всё узнавший, во всём разочаровавшийся, воскликнул когда-то: «Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после» (Екл. 1, 11). Веч ная же память только у Бога и в Боге, при условии признания Его существо вания и возможности вечной жизни души. Соответственно, и беспамятство — главная, по Маслову, беда наша —лишь одно из следствий отпадения челове ка от своего Творца. Ведь если Бога нет — «всё позволено» (Достоевский). И не помнить того, что кажется неудобным, лишним, «мешает» жить, —тоже. Итак, первопричина вновь — оскудение веры. Вера же и ныне некоторыми писателями-«патриотами» мнится, в лучшем случае, лишь одним из условий возрождения России, в общем перечне с другими, тогда как это главное, наи важнейшее. Что же говорить о советских временах. В очерке «Не пойди Ани сья за Ивана», написанном в середине восьмидесятых, Маслов утверждает: «Ведь что такое Церковь? Она ведь и прежде, и теперь — не что иное, как идеология» /2, с. 226/ Ошибка сущностная, точней, не ошибка даже —просто взгляд неверующего ещё человека. Очень уж удобно: идеологию, если не по нравится, и поменять можно —сегодня одна, завтра другая. Но нельзя подхо дить к вечному по меркам временного, нельзя постигнуть веру рассудком, а пытаться втиснуть православие в какие бы то ни было идеологические рамки — всё равно что обычный воздушный шарик попробовать наполнить всем возду хом земной атмосферы. Шарик лопнет, воздух останется. Об очерке «Не пойди Анисья за Ивана» стоит сказать особо. Пожалуй, это единственное в советский период творчества Маслова произведение, где он прямо касается вопросов веры. Прямо, но всё же не без оглядки на возмож ную цензуру. Именно этим, видимо, обусловлено наличие в очерке двух глав ных персонажей: Анисьи Дмитриевны и Ивана Степановича Жмаевых. Фор мально очерк об Анисье, фактически —об Иване Жмаеве, главном сёмжин- ском старообрядце начала XX века. Интересен в связи с этим эпизод, рассказанный мне автором. По его словам, в первоначальном варианте очерка была фраза: «Но я, собственно, не о Жмаеве, я — об Анисье» (цитирую по памяти). А на полях напротив цензор написал: «Врёт! О Жмаеве он, о Жмае ве». В итоговой редакции произведения приведённой выше фразы нет. Внимание Маслова к старообрядцам не удивительно: Сёмжа —наполови ну старообрядческая деревня, может быть, самая старообрядческая в тех мес тах. Удивительно другое: автор противопоставляет старообрядчество господ ствующему до революции православию, с большой симпатией отзываясь о староверах и всячески подчёркивая лживость «никониан еретиков» /2, с. 223/ Вот некоторые примеры: «Меньше этих вралей (православных миссионеров. —Д. Е.) надо слушать и читать, —говорили по этому поводу в Сёмже, —потому что всё можно вывер нуть наизнанку!..» [2, с. 225/ «Бескостые, угодливые, вездесущие миссионеры» [2, с. 228/ «Злые православные языки докладывали...» [2, с. 226/ 2 4 7