Живой костер Виталия Маслова : летопись воспоминаний / [авт.-сост. В. У. Маслова ; коммент.: И. Б. Циркунов]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2013.

Раздел третий. «ОТЧИЗНА МАЛАЯ МОЯ, МОЯ СУДЬБА, МОЯ ПУСТЫНЯ...; А веры нет — утрачена. Недаром герой повести «Из рук в руки» старый помор Паисий Назарович, стоя, сам не зная того, на пороге смерти вспоминая, как рушил старую церковь —до войны ещё, вздыхает: «Весёлое было время». И повторяет потом: «Да! Весёлое, молодое!..» /3, с. 179/ Он так ничего и не понял и, может быть, повернись годы вспять, —пошёл бы снова... Если таковы старики, что говорить о молодёжи. Сын Паисия Осип, Оська, один из отрицательных персонажей повести, — эгоист, обиженный на весь свет. И всё ему кажется, что он чего-то недополучил в этой жизни, чего-то оказался лишён. Вину за это Оська сваливает на отца. Ни в коем случае не оправдывая поступков сына, замечу: так мечется по жизни в безуспешных поисках если не счастья, то хотя бы какого-то успокоения, душа, лишённая веры. Душа-то ведь по природе христианка (см. примечания, п. 4). Позже Маслов скажет о старике Паисии, списанном с натуры с одного из земляков своих, так: «Дорогой мне, горькой судьбы герой мой, старый вояка, терпя окончательное крушение уже не в море, а в жизни, на берегу, всё-таки, вспоминая, как стаскивал главку с сёмжинского храма Казанской Божией Матери, даже и теперь, погибая, не забыл погрозить кулаком этому повисше му над обрывом храму: “Мы ещё посмотрим, кто кого!”. Жизнь рассудила их... И частушка, которую пела дочь героя, выколупывая глаза у Спаса, нако- нец-то может быть не только не добром помянута, но и целиком напечатана: Бога нету и не надо — Мы без Бога проживём, У нас есть товарищ Сталин, Мы за Сталиным пойдём. Правильно... было сказано о том времени: великая стояла темень» [I, с. 60/ «Великая темень» —это он о времени собственного детства... Маслов принадлежит к поколению, появившемуся на свет в годы наиболь шего разгула воинствующего атеизма. Попросту говоря, веру у него, как и у многих других, украли, заменив марксистско-ленинской псевдорелигией. Пол ностью вытравить следы православия из жизни не удалось —слишком проч но срослось оно корнями с русской душой; но было сделано всё, чтобы опоро чить Церковь, особенно в глазах молодёжи. Пристальное внимание уделялось расцерковлению деревни, бывшей на протяжении веков опорой православия в России. Плоды совершившейся тогда «культурной революции» мы пожина ем сейчас, а в числе первых начали сознавать масштабы произошедшей ката строфы писатели-деревенщики, к числу которых принадлежит и Виталий Маслов. Прозрение было медленным, постепенным. То, что трагедия деревни — в первую очередь трагедия утерянной веры, поначалу воспринималось не разу мом, а чутьём, воплощаясь, зачастую невольно, вопреки первоначальному твор ческому замыслу, на уровне правды характера, правды жизни. Вот в рассказе «Никола Поморский», написанном в 1970 году, главный герой, Константин Семёнович, размышляет: «Сам я не хуже других с иконами расправлялся: колол да в избу-читальню в печку складывал. Что ж такого. Это теперь приезжают —достанут староверческу гниль из креневской подыз бицы и дышать на неё не смеют. “Ах! Древность!”, “Ах! Ценность!”, “Ах! Ико 2 4 5