Живой костер Виталия Маслова : летопись воспоминаний / [авт.-сост. В. У. Маслова ; коммент.: И. Б. Циркунов]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2013.

ЖИВОЙ КОСТЁР ВИТАЛИЯ МАСЛОВА января, ездили с Валюхой за сеном, потом он стал развозить столбы к буду щей линии электропередач. И так до злополучного конца августа. А книга «На костре моего греха» вообще базируется на точных историче ских датах. Уважая, как элемент истории, хронологию, Маслов любит и географиче ские точности. Вот одно из таких описаний: «Километрах в пяти от деревни, если по прямой считать, чуть пониже того места, где домашний берег упёрся в реку Еловым носком, Шестьденьговка натыкается на остров —низкий, с зад ранными кверху краями. Остров называется Старая Кошка и режет реку над вое. Левый рукав бежит под заречным берегом, впадает в губу под Устьевой Коргой и зовётся просто Река. А правый, под крутым домашним берегом, зо вут Шаром. Иногда Шар называют Верхним Шаром, чтобы не путать с Ниж ними Шарками, которыми Шар в ту же Мезенскую губу впадает. Шар на малой воде совсем пересыхает местами. Река стремительна и глубока, но на малой воде кое-где перекаты бурлят. Старая Кошка, узкая под Еловым носком, чем ближе к морю, тем шире и шире, на всю пойму раздвигается, от Устьевой Корги до Правого Взглавья. Мало что десятками глубоких пальцев прорыта Кошка, но ещё и пересечена поперёк неосыхающим Грязным Перемоем. Та часть Кошки, что ближе к морю, за Перемоем, имеет своё имя, это —Новая Кошка, Новинка. И как название за этой молодой Кошкой не до конца закрепилось (иногда ещё и Нижней Кош кой зовут; вообще же кошки —это песчаные длинные отмели, которые лишь в отлив над водой покажутся), так и грунт её. Если на Старой Кошке почти везде коня сверху несёт и почти везде конными косилками-граблями работать можно, то на Новинке и человеку не везде пробрести, и есть места, поодаль от пальцев, где даже вручную не выкосишь. В правом углу поймы, под Взглавьем лежат меж Шарками совсем молодые земли —Поливы». А вот места, где Митька-Футшток выслеживал браконьера: «Солнце сто яло над Устьевой Коргой, вернее — опиралось на неё, уже нависая одним краем над пологим спуском, а корговские ели на его диске были столь чётко видны —каждая веточка будто вырисована, чёрным по золоту. Двигалось сол нце быстро, заметно для глаза, от одной ели за другую. Казалось, ещё чуть- чуть —и покатится оно на низкую Новинку и на губу на Мезенскую. Но нет, нижний его краешек тут же далёкого крутодресвянского берега коснулся. А за тем берегом, вскинув столбы золотые или пожаром по горизонту прополыхав, прикроет солнце глаза усталые, и вроде бы ночь придёт. И Корга лишь угады ваться будет на фоне неба —то углём взявшегося, то розоватого. Но не успе ешь и шагу шагнуть, а солнышко —уже вот оно! —встало, чистое и свежее, из-за того места, где в дневные часы Дресва Крутая стеклами поблёскивает. Вынырнет, прокатится, разгонится и —с разгону —на шестьденьговское Пра вое Взглавье!». Упоминаются у Маслова озера Большое и Малое Клепинские, реки Верх няя Дикуша, Кокура и Шестьденьговка, Кокурская морская губа, сёла Долго- щелье и Краснощелье. А вот как он пояснял читателям отличие Фокинского берега от Митькинской линии: «Крутая-то Дресва, как из губы в море спус каться, —по правую руку остается, а Шестьденьгова Щелья — слева и чуть мористее». 228