Живой костер Виталия Маслова : летопись воспоминаний / [авт.-сост. В. У. Маслова ; коммент.: И. Б. Циркунов]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2013.

ЖИВОЙ КОСТЁР ВИТАЛИЯ МАСЛОВА добился, чтобы стали сортировать лес. Зато и взвалили на него вину за невы полнение плана по выкатке, за то, что лес под горой вморозили. И вновь по шла в рамы разнопородица! Несмотря на просьбы и хождения по начальству, полтысячи вмороженных кубов так и унесло в море. И решил Кирилл Макси мович не тратить больше слов, решил беречь свою старую гордость... Внутренний разговор Кирилла Максимовича с самим собой незаметно пе рерастает в открытую, взыскующую речь автора. Строго спрашивает он со своего всегда честного, всегда справедливого, всегда совестливого —а вот поди же! —виноватого в падении былой славы Кокурского завода —героя. Стро гим судом с позиций партийной совести судит своего героя Виталий Маслов. Обязан был коммунист и гражданин Кирилл Шестаков, авторитетнейший че ловек Краснощелья, думать о будущем. Когда вопрос встал, быть или не быть Кокурскому заводу, а значит, и семитысячному поселку, ставшему «непер спективным», —поздно думать о личных обидах. Драма Кирилла Шестакова усугубляется еще и личным горем —сын Окре- ций, на которого возлагал он все свои надежды, стал забулдыгой и пьянью. И когда потерявший человеческий облик сын пришел с топором, чтобы рушить отчий дом, Кирилл Максимович не выдержал, начал жестокую, на излом, борьбу с сыном. Через запертую дверь, за которой —насильно оттор- женный от алкогольной отравы Окреций, идет яростный диспут: сын напада ет, отец защищается. Окреций осуждает отца, казнит и его и себя. Казнит предвзято, несправедливо —но почему же его слова достают до сердца? «Отец! Ты изменился за последние годы... Изменился... Я вот подумал: в таких, как ты, на баррикадах стреляют с обеих сторон!» Устранившийся, было, от ответственности за родные детища —«опозорен ный» завод и опустившийся сын вдруг оказываются на одной катастрофиче ской линии —Кирилл Максимович теперь очищает себя жесткими, как наж дачный песок, мыслями. «Думай, откуда беды наши?.. Когда же это началось, что стало исчезать чувство хозяина? Доски в грязь упали — втопчут, а не поднимут, лес понесло в море —пусть несет, не наше». Первое деяние прошедшего суровый курс самокритики Кирилла Макси мовича —он организует спасение уносимого в море леса. «Может быть, мужи ки, эта ночь великой пользой обернется? Переломом? Если даже и не весь лес соберем. Чтоб как раньше, когда вот так же было, когда всем миром». Лес, который был собран за двое памятных суток, унесло снова. Но урок коллективной, мирской, хозяйской работы не пропал даром: «Люди людьми себя почувствовали», — констатирует Кирилл Максимович, недаром после этого 2-го и 3-го июля так поднялась выработка. На заседании парткома — здесь кульминационные главы романа, потому что именно отсюда начинается перелом, решается судьба лесозавода, и слово становится делом —Шестаков выступает во всеоружии, уверенный, что его голос —голос рабочих, желающих быть действительными хозяевами завода. «Из всех наших бед — только один, мне кажется, и есть выход: вернуть завод рабочим, доказать, что они —истинные хозяева. Вы думаете, зря было сказано: земля —крестьянам, фабрики —рабочим? —Не устарело? —улыбнулся Владеков. —Это —никогда не устареет!» 212