Живой костер Виталия Маслова : летопись воспоминаний / [авт.-сост. В. У. Маслова ; коммент.: И. Б. Циркунов]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2013.

ЖИВОЙ КОСТЁР ВИТАЛИЯ МАСЛОВА леть язык своей родины. Радоваться надо, что есть писатели, сохраняющие язык: так нет, давай запретим. Это то же, как если бы у кого-то отсутствовал какой- либо орган и он бы сердился на других за то, что они не такие, как он. Тургенев не против местных слов выступал, а против коверкания русского языка, всех этих «че», «анадысь», «кабыть»; когда писатель работал «под на род», он и рад бы употребить народные слова, да не знает, а раз не знает, давай других одергивать. Это и к читателям относится. Ну если не читается, если раздражает, ну и отложите книгу, ведь это внепрограммное чтение, никто не заставляет. Скажут: пусть так говорят, но зачем же так писать? Вот оттого-то, что так говорят, оттого-то и надо писать, как говорят. Думаю, что проза В. Пулькина, В. Маслова есть не что иное, как противодействие именно той или опреснен ной, или обезвоженной, или, наоборот, водянистой прозе, которая идёт нео становимо, слышится непрестанно по радио и телевидению. Пишу это в деревне, а по радио: «А день-то какой, он весь голубой, и солн це в небе машет рукой...» Приходит соседка; я люблю, когда она приходит, люблю её слушать. Садится и весело жалуется на внучку, которая ругает её за употребление старых слов. «Я говорю: меня уж не переделать, язык новый не приклеишь». И вдруг вскакивает: «Ох, ведь, дверь-то я не поддернула». Идёт к двери, проверяет, плотно ли прикрыта, и смеётся над собой: «Вот вскочила, вроде как заправская, а уж нет, парень, успешь не та». Пьём чай. Говорит, что спала сама хорошо, а поясница мучилась. Она так и говорит отдельно о пояс нице. «Да уж ей, видно, не отудобеть, всё перебрала: и новокаиновую блокаду, и собачью шерсть, и другого всякого лешева, нет уж, терпи, спина, до гроба. Это ведь я её на лесозаготовках наджабила». Остановимся. Что непонятно в разговоре соседки? Мне понятно всё, я не внучка, мне повезло, что полжизни не оглушался эстрадой, вестернами, но неужели так и уйдет из жизни эта старуха, уйдет и её язык? Да, так и уйдёт. Если мы не сохраним. Согласен даже, что записи фольклористов, книги писа телей —знатоков диалектов —пока во многом напоминают консервирование, но уверен, что не может здоровое чувство человека, особенно читателя, насле дующего литературу, выросшую из былин, сказок, песен и летописей — не может чувство такого читателя не обратиться к первоисточникам речи. А они в речи устной. Дверь именно надо «поддёрнуть», а не «проверить, хорошо ли закрыта», «как заправская» — это «как молодая, как здоровая», поясница на лесозаго товках именно «наджаблена», а не надсажена, не натружена. Пример теперь уже хрестоматийного уровня —шукшинский рассказ о ста рике, который, увидев по телевизору, как фальшиво показано его плотницкое искусство, запустил от возмущения сапогом в экран —один из десятков милли онов, по остальным-то продолжалась показываться неправда. Так и с языком. Один откинет облегчённое «чтиво», но другие думают, что это и есть литерату ра, и верят, а когда встречаются с чтением, требующим внимания, с непонятны ми словами, то сердятся и требуют, чтоб было разжёвано и в рот положено. Помню по работе на телевидении в середине и конце 60-х годов такие пе редачи: актер с хорошим голосом, манерами, соответственно для настроения одетый, садился перед камерой и просто читал хорошую прозу. И это было 208