Живой костер Виталия Маслова : летопись воспоминаний / [авт.-сост. В. У. Маслова ; коммент.: И. Б. Циркунов]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2013.

Раздел третий. «ОТЧИЗНА МАЛАЯ МОЯ, МОЯ СУДЬБА, МОЯ ПУСТЫНЯ...; а по-своему раскрывает связь человека с миром, с народом, с историей его и его культурой. «Литература ощутила сладость зависимости, родства с тем, что ей предше ствовало, что составило “колена” её долгого рода, ибо, чтобы знать весь род, надо начинать с первых колен» —пишет в своей книге «Час выбора» критик Игорь Золотусский. Это же можно отнести к истории, к традициям народа, и становится ясной зависимость ухода из деревни молодежи, запустения мно гих деревень, пренебрежение к природе —от слишком «независимого» отно шения к народным традициям. Так осталась пустовать Крутая Дресва, родная деревня главных героев ро мана —Митьки-Футштока и председателя щельинского колхоза Н. Фокина, так еле-еле отстоял Фокин и саму Шестьденьгову Щелью. «Много ли... приходилось новых линий тянуть к деревням? —как-то заду мался работавший связистом Митька-Футшток. — Ни одной! Зато сколько ты деревень опустевших от линий отрезал... Да учти, что Шестьденьгова Ще лья вроде Крутой Дресвы неперспективная была, отреченная...» Как-то забывалось иногда, что за большим понятием Родина скрывается твоя маленькая, личная, но тоже Родина, она-то и питает своими истоками, даёт жизнь понятию большой Родины. А будто мало чем гордиться поморам?! Поэтому так держатся за свою землю здешние старики. Председатель колхоза Фокин говорит об одном из них, Михаиле Марковиче: «Со смыслом старик! Не просто рад, что деревню не ликвидировали, но уцепился за неё и за жизнь обеими руками! И робит, и робит! А кто школяров с самой весны за собой волочит? Куда он их и не свозил! Всё, что здешнего сохранил, —в них пере кладывает. Будто становые якоря в родную землю закапывает!»... Автор справедливо доказывает, что в преемственности, в наследовании здоро вых традиций старого заключена жизнеспособность Поморского Севера. А по пробуй лишить молодых этих родовых корней —и побегут они на юг и на восток, где и теплее, и фруктов-овощей побольше. Так бегут из Шестьденьговой Ще- льи Валя Воронин и Антип Опарин, а наезжают к себе на родину лишь для того, чтобы порыбалить, запастись красной рыбой, северной ягодой. Их родная деревня для них —уже ничего не значащее место, от него и поживиться можно. Рассказывая о событиях в Крутой Дресве и Шестьденьговой Щелье, В. Маслов передаёт особенности Поморского Севера, его уклада и традиций. Видишь начитанность старых рыбаков, их немногословие, их вековую привя занность к морю. От тяжёлой рискованной жизни рыбака идёт и старое зак линание поморов: «Да отвратит судьба свой лик суровый от тех, кто в море водит корабли!». Оторванность от родной почвы искажает даже эти святые для каждого истинного помора слова, за которыми гибель многих друзей и родственников в открытом море, потеря снастей, голодная зимовка на остро вах, цинга и обмороженные ноги... Лишь первые два слова заклинания часто слышал Митя-Футшток, когда собиралась за бутылочкой компания и привычно говорилось вместо тоста: «Да отвратит»...», а к чему это «да отвратит», никто почти не догадывался. И немало надо было стоящих дел сделать Митьке, доказать — для многих сверстников уже странную —верность родной земле, чтобы признали его сво им старые поморы, чтобы посвятили они его в полузабытую тайну старого заклинания, как бы круговой порукой связав воедино два поколения рыбаков 201