Живой костер Виталия Маслова : летопись воспоминаний / [авт.-сост. В. У. Маслова ; коммент.: И. Б. Циркунов]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2013.

Раздел первый. СЫН ПОМОРЬЯ родной деревни в Мезень, а возвращаются сюда уже только на вечный покой... Жизнь каждого из них подобна поморскому карбасу, оторванному чьей-то чужой волей от привычного берега, да так и непричалившему в суровом штор мовом непогодье к другой земле... Впрочем, когда у нас в России было, чтобы считались с конкретной человеческой судьбой, затевая перемены-потрясения? А здесь, в Сёмже, ни много ни мало за десятилетие разрушили поморский уклад жизни, веками существовавший и достойно обеспечивающий людей всем необходимым. Почему людям на своей земле не дают жить так, как они хотят, как им сподручно, исходя из опыта многих поколений? Почему обязательно нужно переломить судьбу каждого через колено, сорвать с насиженного места и вза мен не представить ничего равнозначимого? Не покидает чувство, будто всё время мы живём не для себя, а для кого-то, всё знающего лучше нас и всё за нас решающего... Уверен, эти же мысли не давали покоя Маслову, боровше муся за сохранение Сёмжи, а через неё —всего Поморья и Русского Севера. ...Было принято решение упразднить село Сёмжа как «неперспективное», и на некоторых картах рядом с названием появилась приписка «(нежил.)». Никто уже не расскажет, чего стоило Маслову вырвать родную деревню из реестра мертвых и восстановить в административных правах. Но, оказывает ся, способов уничтожить её гораздо больше, чем сил для сопротивления у писателя. Ирония это или гримаса судьбы всего Поморья: именно Сёмжа ста ла символом расцвета и заката Мезенского края в ушедшем веке. В далекие 20-е годы деревня была первой, где зажглась электрическая лампочка, высве тившая какую-никакую перспективу жизни для людей. Не так давно, опять же первой в районе, Сёмжа погрузилась во мрак, отрубленная от сетей ЛЭП. И здесь Маслов ничего не мог изменить. Нынешние прагматики, мыслящие не иначе как масштабами макроэконо мики, невольно пожмут плечами: одной деревней стало меньше, велика ли убыль для огромной России... Что-то уж очень знакомое слышится, вспоми наются реформаторы советской поры, поворачивающие реки либо хоронив шие под плотинами ГЭС на великих сибирских реках миллионы гектаров с затерянными в бескрайних лесах деревеньками вроде распутинской Матёры. А мы наивно ждём и всё гадаем: когда же наступят перемены к лучшему в жизни? Но ни у кого не хватает мужества взглянуть правде в глаза и признать очевидное: отрекаясь от своего прошлого, мы отрекаемся от самих себя... Маслов первым в России создал в Сёмже Дом памяти односельчан. Как же непостижимо устроено наше общественное сознание... По всей стране возвели тысячи исполинских монументов неизвестному солдату, а имена тех, кто не ушёл в небытие безымянным, остались в гранитной и бронзовой тени. Будто человеческая жизнь имеет разную цену. А может, для успокоения совести удобнее поклоняться абстрактному солдату-символу, в то время как белеют по склонам и в оврагах промытые дождями кости по сей день непогребённых и поименно не установленных павших... В мерцающем, неясном свете керосиновой лампы предстали перед нами имена и выцветшие фотографии на белых табличках, прикреплённых к бре венчатым стенам. «Вы ушли молодыми в Ваше вечное плавание. И такими остались навсегда. Родимые наши!» 145