Живой костер Виталия Маслова : летопись воспоминаний / [авт.-сост. В. У. Маслова ; коммент.: И. Б. Циркунов]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2013.

ЖИВОЙ КОСТЁР ВИТАЛИЯ МАСЛОВА страны. Вера его была не показной, не фарисейской —настоящей, как всё, что он делал. Я часто видел его в храме —на исповеди, у причастия. Что касается любви к России — он утверждал её всем своим существом, всей своей жиз нью. Делал это при Советской власти, и в послесоветские, послеперестроеч- ные годы сумел пойти наперекор ветру времени, с ураганной силой дувшему тогда в «демократические» паруса. Он восстал против времени, утверждавше го, что патриотизм пора выбросить на свалку. Восстал —и победил его. До смертного часа главной его болью оставалась Россия, её настоящая и гряду щая судьба. МАСЛОВ. Для того, чтобы земной век остался в тысячелетиях, достаточно одного человека и его подвига, если этот человек и подвиг достойны того, что бы их помнили. Будут помнить его, и Родина его будет жить, и дело его будет жить. Так давайте посмотрим немножко назад, последние пятнадцать лет. В начале октября 1986 года в Атлантике, близ Америки, терпела аварию наша подводная лодка. Взрыв и пожар в ракетном, посреди лодки, отсеке раз делил экипаж надвое: спереди —центр управления кораблем и рубка, сзади — малолюдство и неуправляемый с центрального поста (перебиты системы уп равления) реакторный отсек с двумя незаглушившимися реакторами. Кто помнит то время (всего несколько месяцев после Чернобыля), знает, сколь натянуты были отношения между США и СССР, —кажется, кожей напряже ние чувствовалось. И вот, считай, под боком у них...Через повреждённые магистрали в реак торный отсек проник ядовитый газ —утечка окислителя ракетного топлива. Лопнул один из паропроводов, вырубилось освещение. И в любой момент два ядерных котла могли пойти в разгон и —катастрофа, не только для лодки и её экипажа. Нужно было идти, остановить реактор вручную. Из моряков, ока завшихся в корме, лишь двое могли это сделать: старший лейтенант Николай Беликов260 и Серёжа Преминин261, паренёк из вологодской деревни, трюмный машинист... Спуститься в аппаратную, нащупать и отвернуть гайку, вставить ключ, похожий на ручку мясорубки, крутить... до упора. Опустить до упора четыре компенсирующих решётки. Две одолели. На третьей... Задыхаясь, извлёк Сергей уже беспамятного старлея, стянули с него дыхательный аппа рат — красные, выкатившиеся из орбит глаза на смертельно белом лице... Теперь Преминин пошёл один. Он знал, что ему не выйти. И даже не из-за жары, не из-за газа ядовитого, а потому, что в отсеке всё более нарастало давление и дверь из отсека уже не открыть. Повторял уходя: «Там жарко, очень жарко». Он закрыл реактор... А лодка ещё держалась на плаву... Гово рят, сохранилась записка доклада с поста управления гибнущей лодки в штаб флота: «Слышим сдерживаемые всхлипывания». Серёжа плакал. Серёжа — великомученик. Взорвись тогда подлодка, надо представлять, что было бы: полетели бы ракеты в нашу сторону. И с нашей стороны. Мог быть апокалипсис. Серёжа весь мир спас. Он святой не только для нас —для всего мира святой... Вот какой человек из нашего столетия останется в веках вместе с нашей Родиной, с подвигом своим, когда люди остепенеют и будут внимательным взглядом вглядываться в глубь времен. Разве этот взгляд не поднимает нас до неба? Отечество наше, Родину нашу, землю нашу?! 142