Живой костер Виталия Маслова : летопись воспоминаний / [авт.-сост. В. У. Маслова ; коммент.: И. Б. Циркунов]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2013.

ЖИВОЙ КОСТЁР ВИТАЛИЯ МАСЛОВА Потом мы поехали в Болгарию, за границу, хотя Болгария тогда ещё не считалась заграницей. Илия Пехливанов255, редактор газеты «За буквите», отвёл нас к редактору еженедельника «Антени» Веселину Иосифову256 — человеку, связанному с высшей болгарской властью. Я говорю: «Скажу ему о памятнике», —ну, у меня душа болела. А Илия —он тоже номенклатур ный человек, в ответ: «Нет, не надо, это резко будет». Пришли к Веселину Иосифову. Хорошо посидели, выпили по рюмочке.ракии257, и я сказал: «Ве селин, Илия запретил мне об этом говорить, но что же тянуть? Могли бы вы подарить копию вашего прекрасного памятника Мурманску?» Веселин — генерал с дореволюционным стажем (Болгарская революция имеется в виду) прошёл в глубь кабинета (кабинет большой), кому-то позвонил и сказал, что через десять минут нас ждёт заместитель Живкова258—первого секретаря. И вопрос был решён. Давняя дружба связывала Маслова с Дмитрием Балашовым — одним из самых значительных наших исторических романистов второй половины двад цатого столетия. Приведу здесь отрывок из повести Дмитрия Михайловича «Любовь». «Маслова я знал давно, хотя встречались редко. Сперва заочно, когда в “Севере” проходил его роман, “остановленный” в Мурманске. Маслов тогда только что слез, как кажется, с атомного ледокола, на коем проплавал двадцать с чем-то лет, сделал два переливания крови, но был полон сил и той энергии действоваиия, которую Лев Гумилев259 окрестил “пассионарностью”. Он устраивал музей крестьянской истории в родимом мезенском селе, еще что-то налаживал, руководил писательской организацией, а меж тем росли сыновья, подрастала дочь Саша. Сам он плотнел, толстел, все более приобре тал вид этакого славянского патриарха. В недавнем прошлом и бороду уже отрастил —абсолютно необходимую со всех точек зрения». Дмитрий Балашов и Виталий Маслов были не только друзьями, но и еди номышленниками. Думаю, согласится Дмитрий Михайлович и со следующей мыслью Маслова. МАСЛОВ. Обо всём писать можно, нет тем запретных. Другое дело: как об этом сказать. Главное, наша литература, она потому и особая литература была, что выводила взгляд читателя к небу. Всегда. Соединяла небо с землей, с душой человека. И в советское время, и в любое другое. Теперь говорим, что ступеньки к этому были искусственные, но цель оставалась, в советское время цель все равно оставалась — воспитание души, другое дело, как этого каса лись. Сейчас всё направлено к тому, чтобы взгляд читателя не поднялся выше пояса. Вот в чём беда. И наша задача —сохранить, вернуть читателя, который всегда был главным для русской литературы, читателя, который в итоге все гда главные вопросы сводит к душе, к небу, о чем бы ни говорили. Вот это важно. Это сейчас самое главное. В последние десятилетия жизни Маслов не издавался. Не потому, что ис сяк дар или ему нечего было сказать, а потому, что серьезному прозаику, тем более романисту, стоит это нынче больших денег. 140