Площадь Первоучителей : лит.-художеств. и обществ.-полит. альм. / Мурм. орг. Союза писателей России, Администрация города-героя Мурманска, Мурм. гор. совет ; гл. ред. В. Тимофеев. - Мурманск, 2000. - N 2: [ Очерки, рассказы / В. Маслов].

Виталий МАСЛОВ «НА КОСТРЕ МОЕГО ГРЕХА когда-то посреди деревни колодец, из которого, из страш ной глубины, доставали лед, если умирал кто-то летом... И вот... Крохотное, не шире, чем с тазик, с ушат, отвер стие, затянутое полегшей травой, — ни колышка близ не го. Когда-то был завален колодец до самого верха старь ем и навозом, и глубина была теперь не более десяти са жен, зато ширина сруба на глубине — что комната просторная... Разглядели в темноте — спичечный коробок новенький плавает. Так вот отомстила земля за свою заброшенность, за свое разорение и запустение. И как всегда — месть сле- У Александра Яшина: «Верность своей главной теме, данной с детства, — вот наиважнейший путь к созданию литературных героев... Колхозник бежит из колхоза, писателю бежать некуда». Рассказывают, что после публикации Яшиным «Ры чагов» и «Вологодской свадьбы», когда травля писателя достигла масштабов, необычных даже для того времени, собрали наконец соответствующее собрание и власти во логодские— до полутора тысяч в зале. «Как смел?!», «Очернитель!», «Оскорбление народа!», «Запрячь и ездить, чтоб узнал, что почем!»... Но где же защита? Хотя бы один человек! «Что ж ты молчишь, Викулов? Ты же тут где-то, рядом! Где вы, земляки и друзья?! Их нет, пре зидиум спокоен. Пока не оказался в руках у ведущего ли сточек, подписанный молодым поэтом Романовым А. А., вы ступление которого не готовилось, не проверялось, и что намерен сказать, неизвестно. Перешепнулись: «Не давать слова!»... И снова всё по плану... Но девочка — из тех, что позади президиума по сцене иногда промелькнут, нашла в антракте Романова: «Не дадут тебе! Хочешь — выры вайся на трибуну из зала сам!» И вот: «Прошу слова!» Тоненький, восклицательным знаком, даже в растерянно сти как бы сияющий, вскочил решительно с места: «Про шу слова!» З ал не проведешь, зал сразу понял, куда па рень попрет, замутился зал. Одни как бы воспряли: «Дать слово!» Другие с непривычки — почти в смятении: «Не да вать! Всё ясно!» А Романов уже идет — сам к трибуне! И столь это было необычно, поразительно даже — ведь тогда люди еще не имели счастья видеть по телевизору, как берется при помощи локтей даже самая высокая в стране трибуна. Сбивчиво, страстно, без бумажек: 3 Заказ 156Х 33