Маслов, В. С. Внутренний рынок : роман / В. С. Маслов. - Москва: Совет. писатель, 1991. - 489, [1] с.

носимо. И то невыносимо — как говорит, и то — что гово­ рит! Отчего бы? Ведь он сам ее такую, можно сказать, вы­ растил и выпестовал. Ведь если б не тот случай с автово­ зом, клала бы она, наверное, свои доски на бирже до сих пор, жи л а бы и далее незамеченной, и заглохло бы ее косто- правное уменье непоказное, которому мать в деревне, помо­ гая людям потихоньку, дочь свою между делом учила... Это Енька не оставил ее тогда в стороне, з аж е г своим огнем, своим увлеченьем. В спорт втянул,— д аж е по области хо­ рошее место занимала! В самодеятельность за пи с а л ,— в каждый праздник в клубе на сцене! И голова ее смущенная беленькая с каждой удачей все выше поднималась и гордо! А Енька каждым своим словом, каждым взглядом восхи­ щенно подбадривал: «Ты, Марина, все можешь!» А потом, когда жи знь семейная по-хорошему выровня­ лась, стала Марина опять странной для посторонних, вроде как неразговорчивой. Настолько неразговорчивой, что концы слов глотать стала, преждевременно губы поджимая. О с т а ­ лись для нее лишь семья да штукатурство свое да козы — когда больше их, когда меньше. И ничего, кроме этого. Д а ж е с Миррой какие-то непонятные стычки. А сама по себе по-прежнему быстрая — и в работе и дома. Это в ней — не то от природы, не то от спорта о с т а ­ лось. Хотя порой до странности становилась неорганизо­ ванная, разбросанная, да и не особо чистюля — из-за коз. Но старался Енька сводить все к шутке и сводил к шутке, ибо шутка — лучше брани. И жить можно было,— нормаль­ ная баба. С костями и вывихами к ней по-прежнему приходили, но обычно без Еньки, и его это почти не касалось. А спро­ сит кто его насчет костоправства, Енька отшутится так, что другой раз не спросят, это он умел! Но чем дальше, тем более менялась Марина. Сперва все рос в душе ее и рос хороший, пришедший со спортом, чуть наивный восторг — перед всем, что ни происходило в жизни, перед всем, что бы Енька ни делал. Потом, откуда ни возьмись, объявился восторг перед всяческим любым начальством — Куроптев ли это, Петелин ли. А еще позд­ нее — по мере того как вырастали и уезжали дети и Марина все более освобождалась от семейных забот — ее голос, ранее сдерживаемый, вдруг стал критическим, стал греметь все увереннее и резче. Она была святая, потому что не знала сомнений. И но­ вое положение свое ей нравилось, как нравился когда-то 152