Маслов, В. С. Внутренний рынок : роман / В. С. Маслов. - Москва: Совет. писатель, 1991. - 489, [1] с.

явственно, как у Баяниста. А кончалось чтение обычно тогда, когда приятель, трезвея от времени, начинал по­ немногу соображать. Большею частью книги здешние были не очень новые «Роман-газеты», часто без обложек, ободранные, и попадали они на Кирпичный разными путями, но чаще с катеров портовских или заводских, из скопившихся в каждом куб­ рике журнальных старых завалов. И если прочие, не к ате р ­ ные «Роман-газеты» в конце концов попадали в растопку, то над катерными, с их терпким и стойким запахом солярки, Баянист сидел в горнице — по нескольку раз над одними и теми же. Солярные «Роман-газеты» и Енька сперва тож е прочи­ тывал или хотя бы перелистывал, но со временем и книги ему стали осточертевать все более и более. Как, впрочем, и жилище Баяниста. И тем не менее чем реже становились дома на Кирпич­ ном — а их все перевозили куда-то и перевозили,— тем чаще просыпался Енька Ягнетев тут, под пустым киотом. Чем больше осточертевали здешние мягкие романы, тем резче трезвел, обн аружив ая себя сидящим так же, как Баянист, над книгой... З а я д лы е книгочеи, они когда-то из принципа, из странной гордости, не могли себе позволить, чтобы в школьной или заводской библиотеке о ставались непрочитанные книги, благо книг было не очень много. Они и теперь вроде бы пытались тянуться сами за собой, за прежними... Летом, а особенно осенью, уходя вверх по Хрёсной, Енька многими часами, усевшись где посуше, сидел, ни о чем не думая, и там, в лесу, вроде бы прохлада о тра дн а я касалась души. Сидел, и что-то в этом сидении было от сидения Баяниста над книгой, и не надо было никуда-ни- куда спешить... Всего сорок пятый год, а и дети уж е вы р а ­ щены, и все, что надо, куплено,— свободен! Живи бы да радуйся... Если погода позволяла и если удавалось, сидя в лесу, проводить солнце, он провожал его, подставив свету лицо, и т а к а я непонятная боль вспыхивала порой в этот миг, будто бы не лучи солнечные, а последние живые лучики от души отрывались. Нестерпимая, будто с корешками, до крови! И невыносимо хотелось завыть. И завыл бы, если бы в очередном номере «Роман-газеты» уже не выл по-волчьи над рекой погубивший душу человек... Что-то от той «Роман- газеты» в сердце Енькино запало, иначе отчего бы — ведь 148