Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 4. [Публицистика] / Виталий Маслов ; [сост. - В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016.

Незнакомый Маслов 445 Д. Е. С чего всё начиналось в морском вашем труде и в писательском? МАСЛОВ. Первый выход в море - по делу, на промысел, со взрослыми - был во втором или в третьем классе. Не первый, конечно, но он запомнился, пото му что это было моё первое морское крушение. Когда все до одного весла были сломаны, нас выкинуло на берег, и всё унесло, что было в карбасе. За кормщика с нами шла покойная ныне Зоя Евлампиевна. Когда вёсла полетели, поставило карбас на попа: «Держись за нашесть!» Нашесть - это банка, скамейка в карбасе, прибитая намертво. Удержались за нашесть, так и спаслись. Двое нас было в кар басе пацанов. Это было во время селёдочной путины. Д. Е. А первая публикация? Может быть, не публикация даже, а первые ка- кие-то писательские опыты? МАСЛОВ В шестом классе задали сочинение «Один день каникул». Я сел в кабинет физики и стал писать о том, как ходил в лес за саженцами. А в итоге по лучилось о том, как пахнет в мае земля, берёзы у ручья. Сидел, смотрел в свою сто рону, как раз кабинет физики в домашнюю морскую сторону был, плакал и писал. Потом, когда стали оценки ставить, мне поставили кол. Тогда я понял, что что-то могу, потому что допытывалась молодая заменявшая учительница (я ни капельки её не виню), где я списал... Все тот же Личутин дал и замечательный словесный портрет Маслова. «Мас лов цыганист ликом, грузноват, ходит вперевалку. Он, как всегда, насмешливо хмур, зычен голосом и погружен в себя, но порой вдруг озаряется улыбкою и весь мягчеет сразу. И тогда спадает с обличья покров тяжелой, глубокой задумчиво сти. Те же, кто близки Виталию, знают, какая у него добрая и отзывчивая душа. С ним разговаривать трудно: он каждое слово встречает в штыки, и все подвохи, все умыслы, таящиеся в моих вопросах, ему не понятны, ибо в силу цельности и правдивости натуры он в разговоре чистосердечен и откровенен, хотя сам любит шутку, в добрую минуту не прочь зубы помыть не обидно, побалагурить, ущемить ближнего ехидным словцом». Может быть, именно таким был Виталий Семенович в 1962 году, когда, успев до того вдоволь намотаться по белу свету, поработать и на Сахалине, и в Тикси, приехал в Мурманск. МАСЛОВ. Я подал заявление в Мурманское морское пароходство. В кадрах Юрий Александрович Быстров сказал: «Сходи-ка на «Ленин», он пришёл с рейса на полдесятка дней, посидеть дежурным в рубке, ребят освободить». И я отпра вился, тем более что я мечтал побывать на ледоколе. Пришёл туда, а в это время вернулся из отпуска Александр Георгиевич Гамбургер, инженер-электронавига- тор. Ему сказали, что пришёл радист, вахту несёт в рубке. Он спросил: «Кто?» Ему говорят: «Маслов». И он, не спрашивая меня, не видясь со мной, побежал к капи тану и сказал: «Не отпускайте». Он отвечал за гидрографию и, когда я в Тикси ещё был, приносил ко мне на ремонт приборы. Пока я там работал, забот ему не было. Более того, с дрейфующих станций, с островов ледяных тогда аппаратуру тоже ко мне везли. И чаще всего было так: я свою аппарату исправную им отдаю, а сло манную забираю. Вот и вышло в итоге, что прибыл я на «Ленин» на пять дней, а пробыл там двадцать лет и один день. Д. Е. Что значил ледокол «Ленин» для того времени? МАСЛОВ То же, что полет Гагарина. И совершенно правильно поступил директор областного краеведческого музея Владимир Александрович Пожидаев,