Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 4. [Публицистика] / Виталий Маслов ; [сост. - В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016.

444 Виталий Маслов МАСЛОВ. Самым последним человеком, самым последним пацаном считал ся тот, про которого могли сказать: «Горки меряет», то есть бегает, хотя есть рабо та. Раньше в работе все лето. Приехал я из школы на каникулы и уже на другой день делаю что-нибудь в колхозе. Вечером натруженные, если не на сенокосах, не в отъездах, не на промысле, - собрались с ребятами, побегали, набедокурили, под рались, а утром снова за работу. «Горки мерить» - это был самый большой позор. Труд был обязателен. Начиналось ранней весной с уборки вокруг домов - навоз от побывавших за зиму обозов вытаивает, конский, олений, слой за слоем. Потом грядки вытают - огороды пойдут. А до огородов есть время пятки поморозить: первая проталина по явилась, пусть и не близко, - понеслись туда босиком по снегу! Как весны ждали! Тогда же при проталинах - дрова. Постарше с пилой и топором, помладше - в по ленницы класть. А река и море вскроются - тоже по дрова, уже на лодках - мелочь на берегу собирать: отопительный сезон у нас круглый год, в доме четыре печи да баня - это ж сколько дров надо! Поэтому летом основных дров, напиленных, нако лотых, аккуратных, которые потребуются зимой, не расходовали, лишь для бани, в других случаях мелочь в ход шла. Огороды ещё не все вскопаны - трава поднима ется. Вся ребятня - по пожням, по лесам - травы собирать, солить, сушить. Закан чивали к Петрову дню. Оставалась неделя до сенокоса, и если бы мы в поисках лука дикого да борщевника стоптали траву, которую потом косить, это был бы большой грех. Потому за неделю до Петрова дня сбор трав прекращали. Да и травы начинали к этому времени грубеть. Но тут уже пошёл лес - грибы, ягоды - маленький период, до сенокоса. На сенокосе работали все, уходили только в непогоду. Вот когда дождь зарядит, тогда за морошкой, за другими ягодами. А в ясные дни - с самого утра до позднего вечера - сенокос, страда. Другой год, бывало, как из огня, по жмене сено выдергиваешь. Каждый человек был на счету, людей не хватало, сил станови лось все меньше и меньше. В войну мужики ушли, а потом побежали все из деревни в город. Там, на заводах, хоть немножко, но платили. И вот куда до войны по восемь десят человек ездили, ехали трое. Это было жутко. И мы - дети - старались помочь, чем могли. Потом - сено плавить. Возили не на лошадях, а где можно - на карбасах, на лодках, Стога громадные, выплавляли мы их в деревню. Очень небольшую часть вывозили на лошадях, а остальное носили беременями на плечах - берег не позво лял. И это продолжалось, когда уже в школу пойдешь. Продолжим цитаты из «Души неизъяснимой». «Виталий Маслов прилета ет в родное гнездо куда раньше гусей-лебедей, когда ропаки ещё громоздятся на берегу и стылая вода Мезенского залива сиренево дымится в морозном апрель ском воздухе, а снега по деревне глубоки и сини от весеннего солнца. Вот Виталий разгребает на заулке снег и опахивает дверь, пуская в настывшее жило первый чистый воздух. А после достает пожитки: всякий дорожный скарб, кули с крупой и сахаром. Отец обходит имение, стариковским взглядом опознавая сохранность жилья, а матушка растапливает печь, и первый сырой мглистый дым слоится в небо, постепенно мягчея и переливаясь, единственный дым над когда-то бога той, достославной Сёмжей, пустившей корни со времен Ивана Калиты. Шестьдесят лет прожили вместе отец да мать. Семнадцать внуков и семь правнуков древо от них, а меж собой у них такой сердечный мир, коему всякий бы позавидовал, и на лицах стариков отпечаталось то доброе, что невольно про ступает от совестливой, добросердечной души. Вот откуда в Виталии Маслове его устойчивость, верность дедовским обычаям».