Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 4. [Публицистика] / Виталий Маслов ; [сост. - В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016.

436 Виталий Маслов Мы нередко говорим о недостаточном внимании партийных работников к на шей литературе. Вот случай, который говорит об обратном. Я знаком с несколь кими районными секретарями, и все они читали и знали Абрамова - до единого слова, которое им было напечатано. Видимо - было что читать. Несколько лет назад - вдруг звонок, да от кого бы - от самого нашего пер вого. - Слушай, мне из Пинеги говорят, Фёдор Александрович к нам собирается, как же ты его к себе повезешь? - Да как... «Прогресс». Или два. - Никаких «Прогрессов»! У нас есть прекрасные портовские катера. Еще так не хватало попасть Мезени в российскую историю - Фёдора Абрамова утопить! Воспринимали или не воспринимали они Фёдора Александровича или как воспринимали - можно ведь воспринимать и в штыки - это другой вопрос. Было наивно надеяться, что все они, доабрамовской закалки, сразу станут думать по-абрамовски, но, повторяю, Абрамов, до единой строчки, - при них. Об отношении народа к Абрамову одним словом не скажешь. В Мезени, к примеру, его книги знали все, кто умеет читать. Хотя этих книг, по тиражам в продаже, не так и много было. Скажу более, через Абрамова люди снова стали поворачиваться к настоящей литературе. Нужен был абрамовский на пор, абрамовская последовательность и открытость и, я бы сказал, абрамовская фундаментальность. Перелом, наверное, наступил с появлением романа «Две зимы и три лета». Мне довелось видеть, как заходились над ним горькими и счаст ливыми слезами уже немолодые женщины - те, которые в войну безропотно вы носили все. «Теперь и помирать можно, - услышал я от дорогого мне человека. - Ведь всю жизнь нашу увидел кто-то и показал. Не зря прожили...» После этого романа каждое слово Абрамова стало ловиться с лету. А тут ещё тогда же, хотя, может, не столь напористо - Василий Белов. Этот - иной, этот - как бы к душе ближе сперва, а уж потом сама вызревала в читателях, не всегда заметно для них, жгучая глубинная социальность. Я сказал: книги Абрамова знают все мезенцы. Это не оговорка. Не ручаюсь за день сегодняшний, но до последнего года, пока не появились тут телевизоры, мезенцы были активными читателями - поголовно. И читали удивительно мно го. Мне, к примеру, нередко приходилось взять в руки иную хорошую книгу уже после того, как в Мезени ее чуть не каждый прочел... Когда резко подскочила цена на «Роман-газету», в Мезени я заметил любопытное: стали выписывать один экземпляр на подъезд, на четыре квартиры. А вправду: неужели добрые соседи не поделят его между собой? Ведь у «Роман-газеты» есть счастливая особенность: ее выписывают или покупают, чтобы читать, ее на полку ради корешка не поста вишь. И как прекрасно, что наконец-то, пусть и с непростительной задержкой, напечатаны в «Роман-газете» повести Василия Белова, о необходимости чего до вольно резко говорил на съезде писателей СССР в 1981 году Фёдор Абрамов. Что появились в «Роман-газете» сперва «Дом», а потом «Трава-мурава» самого Фёдо ра Абрамова. Много, неизмеримо много сделал Фёдор Абрамов в русской литературе, мно гое изменилось в ней при нем, благодаря ему... Однако... На гражданской панихиде в Ленинграде некто, или оговорившись или со смыслом черным, сказал между прочим: «Как жаль! Такой писатель мог состояться!»... Только, мол, мог, но!.. В жизни у писателя Фёдора Абрамова непри