Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 4. [Публицистика] / Виталий Маслов ; [сост. - В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016.

232 Виталий Маслов Как четвертовали «Восьминки» Уважаемая редакция! Вынужден обратиться к вам, так как изменения, про исходящие в последнее время во всем, что касается «свободы печати», принци пиально важны, а сам факт, о котором хочу написать, говорит об определенной направленности этих изменений. В журнале «Карелия» (бывший «Пуналиппу»), выходящем в Петрозаводске на финском языке и рассчитанном на читателей, проживающих как в России, так и в Финляндии, в № 8 за 1995 год опубликован мой рассказ «Восьминка», из ко торого при этом, без моего ведома, изъяты куски текста, важные и для понимания текста и для его построения. Даже в самые худшие времена подцензурности редакторы петрозаводского журнала «Север», к примеру, свято блюли непреложное: редакция может отка заться от публикации, но она не вправе вмешиваться в авторский текст. Сокра щать текст без согласия автора, если даже сокращения были вызваны указанием «свыше», считалось недопустимым. Более того, когда я послал в редакцию «Севе ра» свой первый рассказ, Петр Семёнович Борисков, заведовавший отделом про зы, считая деление рассказа на подглавки необоснованным, написал мне, автору неведомому, письмо с просьбой-предложением убрать... два пробела. Сейчас же и в голову не пришло редакторам «Карелии», чтобы спросить: а согласен ли автор на вычеркивание целых страниц? Обращаюсь к вам с просьбой опубликовать выкинутые куски. Чтобы петро заводчане, на чьи средства выходит журнал «Карелия», могли судить, кому стара ются угодить современные цензоры, от какого знания хотят оградить своих чита телей, в первую очередь - зарубежных. Мурманск. Виталий Маслов Из детства мне помнится - вынимался с Канина через нашу деревню обоз с навагой. Извозчики, старики да девки, уставшие после долгого перехода, то ропливо здоровались, торопливо и радостно втискивались по лавкам за стол, поближе к горячему самовару. Был среди извозчиков старик, не самый старый, небольшой, кудлатый, сухой, его я и до этого встречал, и после он у нас не раз останавливался. Вот этому старику, когда он наливал в блюдце из первой чашки, доложили встречные извозчики: бабка без него на последних сыновей страшные известия получила. Медленно встал старик, вышел в сени, спустился на настил перед крыльцом. А было синее и яркое начало апреля. Настил уже вытаял и подсох подле стены, хотя в сугробах снег оседать ещё и не думал, только зачирел и по ночам леденел, коням ноги обдирая. Спустился старик на настил пред крыльцом и, покачиваясь, вроде бы сесть хотел на приступок нижний -колени подогнулись и руку протянул, чтобы опереться... Но не сел, а медленно-медленно, надломив седую шею и скор чившись, будто в живот саданули не особенно острой камбалкой, стал разворачи ваться на месте, разворачиваться... И, крутясь так, напряженно поводя головой, выходил он к середине сухого настила и вдруг метнулся ко крутой, высокой - ему в рост - снежной заструге, полуподковой охватившей дом, с треском распластал на груди рубаху, ткнулся в застругу сперва головой, а потом - грудью! грудью! грудью! - по ледяной ломающейся корке. Грудью! Грудью!..