Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

60 Виталий Маслов Даже если б осенью прошлой... Три года без мужа? Ерунда - три года без мужа! Если б только они, годы, сами по себе, вряд ли бы она так отчаянно Осю в баню пустила. Зима последняя - вот что не ерунда! На последнюю зиму попустились остаться в деревне только трое - она, Ия Алексеевна, да в противоположном конце деревни, за дальним оврагом, - две старухи: Домна-Кокуй, семидесяти семи годов, да ее племянница Олексенка - на пять годов тетки старше. Всего трое. Даже Паисий со своей старухой-молодкой снялись из деревни последним катером, уже со льдом, грозились - до светлого вешнего времени, а то и до воды в городах прожить. И пусто стало кругом - вот до такого же озноба. Ведь она, Ия Алексеевна, - никакая она не лесовая, в городе родилась да выросла. И выпал снег. Ступила на крыльцо - ни тропочки. За дровами - до поленни­ цы, за водой - к Церковному ручью и то страшно поначалу. А потом... В начале декабря пришла к ней на лыжах - без лыж потонешь в де­ ревне в снегу - Домна-Кокуй. Лицо будто окаменело, обуглователо, губы обугли­ лись. Видал ли кто на веку слезу у Домны, но тут Ия Алексеевна почувствовала - взвыть человеку впору. - Вовсе девка-то, Олексенка-то у меня, ничего не понимат, - через силу ска­ зала Кокуй. - Совсем стала... Не договорила, помолчала, и вот уж окреп голос. И вот уж, как всегда, - будто отчитывается. Скажет и зубы сожмет, скажет и зубы сожмет. А сама прямая, вы­ сокая - даже у Ии Алексеевны в высоченных дверях согибается, и вся - в черном. И страшно слушать было: - Ехать все куда-то сряжается: оденется, опоячнется, кусков за пазуху, ру­ кавицы за пояс. И отворотись только - тут же на улицу. Босиком. Не понимат катанцы-то обуть. «Куда, - спрашиваю, - срядилась-то ты, болесь ты моя?» - «По сено, - говорит, - поеду. Разве не чуешь, коровы колхозны ревут, некормле­ ны?!» Всю жизнь на хлевах робила и теперь вот... Боюсь, не убрела бы - долго ли греху-то быть... И одну оставить, запереть нельзя: примется печку топить, самовар ставить, а то... Прямо ведь... Постояла Кокуй, губы поджав. - Прямо ведь... А мне дров и тех занести как-то надо. И соснуть хоть часок. Ладно, что воротился Паисий из городов, едва реки стали. Кто-то на конях привез. А не то, не воротись он, пришлось бы Ии до весны к Домне-Кокую бегать, старуху оглупевшую караулить. Умерла Олексенка в марте. Ушла на тот свет, всем руки развязала. Но и до мар­ та Домна-Кокуй измоталась - самой впору с ума сойти. Страшная в те дни гудела метель - ни земли, ни неба: из Мезени на похо­ роны никто попасть не смог. И куда бы без Паисия? И гроб сделал, и могилу он да Ия худо-бедно выкопали - Ия Алексеевна, как могла, помогала... Они роют, ветер мерзлые куски земли подхватывает и в сторону швыряет, а снег, завиваясь, в могилу сыплется, откидывать успевай. Вот какое тут место... В уплату за похоронные хлопоты Домна-Кокуй, по обычаю, по носкам те­ плым связала - и Паисию, и старухе его Евлампии, а Ии Алексеевне, кроме но­ сков, сверх того, рукавицы принесла - последние рукавицы, которые покойная связала, уже не в уме была. Говорила: «На цветах вяжу!» Всмотришься - и боязно