Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

496 Виталий Маслов - Бил Митрей? - мать погладила Федькину голову, вздохнула, перекрести­ лась и ушла в коровник. - Здравствуй! - встретила её там пронзительным голосом, от которого коро­ вы шарахались, Анна, сестра Митрея Галямина. Она была длинная и худая. Опор­ ки старых бахил шлёпали по середе. - Что ребёнка-то под митиевский кулак под­ водишь? Калач-то всё равно у кого-то украден. Сердца у тебя нету. - Сирота, учить некому. Пускай хоть люди учат. - Не знаш ты их. Послала щенка на выучку к волкам. Или съедят или волком сделают. Странная эта семья, думала тогда, упёршись в тёплый коровий бок, Никиши- ха. И сейчас об этом же думает. Большая и странная. Аниса не согнулась за всю жизнь пол подмести, а Анна хлевной юбки не снимает, больше чем батраки ра­ ботает. Анисе стол в передних покоях накрывают, а Анна в чёрну избу к концу трапезы едва поспевает. Евлаха злой, жадный, вертлявый, при галстуке обо всём на ушко с Митрием, Иван первый раз роботу узнал, уйдя гребцом к Осипу. А брат их Фирана все путины с нанятыми ходит, в курных избах дымится, весёлой, до­ брой, а в доме - будто чужой. А всё они - Галямины... И ещё вспомнила Никишиха, что, уходя в тот вечер домой, она столкнулась в темноте с Анной. В руках у неё был туес. - На, накорми ребят. В туесе молоко, а вото шаньги житни завёрнуты, и Анна, не дожидаясь ответа, исчезла в темноте. Испуганно, с бьющимся сердцем, бежала тогда Никишиха через сугробы до­ мой. А ведь это было в тот самый день, когда дважды был бит Федька из-за трёх калачей, не для себя взятых. «Неужели он узнал об этом?» - испуганно думала Никишиха. Нет, Федька об этом не знал, но сегодня все его мысли возвращались именно к тому дню, о котором вспомнила его мать. В тот же самый вечер, успокоившись, Митрий позвал его к себе. - Другой бы тебя выгнал. А я говорю - останешься. Меня тоже били, и рука бьющего тяжеле была, чем вот эта моя. Но ничего, битая печка в пять раз дольше служит. Жить надо уметь. Ты вот потащил калачи домой. А мати тебя отлупи­ ла и мне сказать велела. А почему вы хуже других живёте? Оттого, что от отца нищими остались? Нет, оттого, что жить не умеете. Я добуду копейку - никому, хоть глотку вырывай, не отдам. А мати твоя чужого парня да не русского, а само- дина, сколько годов кормит! Всех не накормишь. О себе думать надо. Копейка - как хошь доставай! Достал - твоя! Копейка - бревно, рубь - стена, сотня - хоро­ мы. Одному бревно отдашь - дома не будет, на улице останешься. На тебе пятак! Считай, что заработал. Храни! Но, чтобы ни минуты без дела. Сейчас снимешь с вешал все катанцы и выхлопашь на улице. Потом у коровника поможешь навоз выдолбить, потом сядешь за сетку. Будешь робить - будешь жить. Приказчиком сделаю! А когда Федька отправился с охапкой валенок к двери, добавил: - С сегодняшнего дня будешь спать на вышке. Не дело с девками, жених уж. На вышку вела мимо хозяйских покоев крашенная лестница с резными перила­ ми. Перед тем, как войти в новое своё жильё, Федька попал на площадку, от которой вдоль дома тянулся высокий пахучий сеновал. Открыл дверь в вышку. Она была чем-то вроде кладовой, где Митрий хранил свои бумаги. Эти бумаги лежали на лав