Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

488 Виталий Маслов - Иванко! - бросил он Галямину. - Скажи Венюре и поезжайте вместе с дев­ кой к Луханову. Грузите рыбу и, чтоб в полприбылой здесь быть. При таком ветре, ежели, крепче не раздуется, к полной воде успеем до дому добежать. Санька не ожидала, что так просто договорится насчёт карбаса, без будущих долгов и отработок, но не удивилась этому, и, не присев, пошла вслед за Иваном, глядя под ноги. Она много хаживала и по снегу, и по грязи, и где только не ходила, и следы говорили ей больше, чем слова. Вот этот, впереди, и сытый, и не усталый, а идёт - ног не поднимает, чертит, чуть ли не от следа до следа. «Бродня, ноги еле волочит, - неприязненно думала она. - И голова в плечах, как камень в песке». - Она подняла глаза на бугроватые бурые ивановские щёки, выступавшие из-за ушей. У карбаса, поддерживая его на плаву, дежурил Венюра Маслов, сосед Сань- кин, гребец из калебановского карбаса. Годов ему 16 и Саньке 16, - боевитый этот Венюра. Не глаза - огниво! И не могла никогда раньше пробежать Санька мимо него, не вспыхнув, а сегодня - нет, сегодня только больнее защемило серд­ це, да на миг один опустила она глаза, подумала: «Что он, что дядя Васька - одна компания». Оттолкнулись подальше от берега, стали спускаться по течению к Луханову. Иванко сел на руле, Санька и Венюра взялись за вёсла. Иванко съязвил, ехидно поглядывая на залатанные Санькины бахилы: - Ты сегодня в обутке. Тебе ведь босиком-то больше идёт. Смотревший за борт Венюра так резко повернул лицо, что Ванька осекся. Молчали. Лишь скрипели в уключинах вёсла, да шуршала по борту вода. В задетой за живое Санькиной душе, вскипела вдруг такая жгучая, распирающая грудь волна ненависти и боли, что ей хотелось выхватить весло из воды и опу­ стить на эту противную, цвета красной картошки, рожу. Но она склонила голову, зажала в себе, поднимавшую с места, ярость: «Мы ещё поговорим, - клокотали внутри слова, - я ещё выведу на чистую воду всю душегубскую вашу артель!» И чем дальше она повторяла эти слова, тем больше боль и растерянность уступали место душевной твёрдости, злости и расчётливости... К тому времени, когда они подъехали к Луханову и Иванко приказал убирать вёсла, лицо её стало спокойным, задумчивым. От Луханова, погрузив бродец и рыбу, они отходили уже в темноте. К Волчь­ ей Промоине шли на свет костра, а домой, к деревне, когда за руль сел Осип, побе­ жали под парусом, вдоль берега, ориентируясь по ветру и шуму прибоя. Под утро стало проясняться небо, и ветер пошёл на убыль. - Хватит дрыхать! - громко, осипшим от молчания голосом, скомандовал Осип, когда карбас совсем замедлил ход. - Бери вёсла! Девушки, спавшие, прислоняясь к борту и прикрывшись одним брезентом, враз открыли глаза. Было морозное, с потухающими звёздами раннее утро. Вода уже полнилась и катилась вперёд всё медленнее, готовясь повернуть вспять. Вороненое море, отливая дымкой, скрыло все отмели, и полно было до краёв, до самых обрывов. Впереди ещё не проснувшаяся, готовая к зиме, покоилась на высоком мысу между морем и, впадающей в него речкой Сёмжей, их деревня. Уже рукой было подать до высоких, построенных на амбарах, домов, отразивших в окнах ровный блеск зари, до тёмных зародов сена у высоких дворов с круты­ ми взвозами. Чуть поодаль за белыми низкими полосками полениц, вытянутых вдоль берега, желтели лоскуты прясел с необмолоченным житом, а перед поле-