Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

Лебеди 477 «За» - тридцать восемь! «Против» - тридцать пять! Ну и пускай! Не обязан я выполнять! - Все обязаны, а ты не обязан! - перебили с издёвкой. - Выискался! - А я всех слушал и никого не перебивал! Так вот: Павловская, которая ве­ дёт собрание - не член колхоза! Фельдшерица, секретарь - тоже не член колхо­ за! С какой стати они ведут собрание?! Не по уставу! Не действительно такое собрание! - Вы, Гигантий, свои порядки здесь не наводите! - резко отчитала его Пав­ ловская. И промахнулась. Потому что не тот Гигантий человек, у которого слова в запасе не было. Поднял руку, дождался, чтобы подтихло, только потом ответил: - А что вы здесь, собственно, командуете? Вот я всем говорю, всем! И от сво­ его слова не отступлюсь. Слушайте! Я не буду против решения собрания, и собра­ ние можно считать действительным, если сейчас вы, Павловская, вот тут, прямо сейчас, напишете и подадите заявление о приёме вас в члены колхоза! Примем вас и можете считать, что Гигантий согласен в председатели! И можно будет собра­ ние закрывать! Пиши заявление! Ну? Что же ты сразу рот закрыла?! Пиши! Пи- ши-пиши! Не напи-и-и-шешь! Как огня колхоза-то боишься! А командовать - все готовы! Ну так пиши?! Собрание! Скажите ей, чтобы заявление писала. Интересно стало! Дело в другую сторону поворачивало, совсем - в другую! Это тебе не Фошку-Сережку в председатели, тут побольнее! - Загонишь ты их в колхоз!.. Надейся! - Не даровы хлебы! - Сейчас-то они с белым чай попивают! - Ох, Гитантий! И до чего же ты проходной! Кокора ты, Гигантий, горбатая! Прав ведь ты! Вишь, как припугнул! Агафон ступил через порог, как в омут. Он о своём думал. Слова слышал, но смысл не доходил. Не поднял головы, не поздоровался. Он ещё не понял за­ чем позван. И как недавно Евстолье, стоявшей на взвозе, так и ему сейчас пока­ залось, что стоит он перед людьми голый. И казалось, что каждый из них думает: «Вот он - вор! Вот кто масло украл!» «А далеки ли от правды?» - промелькнуло в мозгу. И хотелось закрыться рукой, потому что казалось: сейчас кто-то встанет, плюнет, крикнет: - Ворина! Люди, однако, по своему поняли и вид его - с потупленной головой, и поведе­ ние - не поздоровался: мол, знает, зачем звали - нечему мужику радоваться. Он поглядел поверх зала на сцену, спросил отчуждённо, с затаённым страхом: - Звали? И вдруг откуда-то сбоку - голос, которого он больше всего боялся, и от кото­ рого больно кровь в голову ударила. Спокойно, по-домашнему, голос позвал: - Агафон! Обернулся на голос, прикусив губу и брови изломленные сведя к переносице. В самом заднем ряду у окна стояла Евстолья. Внешне она была совершенно спокойна. Только потому, как дёрнулась дважды шея, будто икнуть Евстолье хо­ телось, можно было понять, каково ей, как трудно ей остаться вот такой - тихой заботливой. - Придётся тебе, Тихонович, - она помолчала, поглядела себе под ноги, подо­ конник рукой погладила, слова подбирала. - Председателем колхоза стать.