Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

Лебеди 457 обидеться нельзя было: пить-пил, но деньги давал». И считала Евстолья, что, именно она, неузаконенная мачеха, в ответе за то, чтобы не забывали дети отца, мыкающего по путинам, чтобы не тухла, а разгоралась их любовь к нему. И Евсто­ лья каждый день, как минута свободная, будто сказки детям рассказывала об их отце. И всё веселее да радостнее, ибо в жизни Степана столько всегда бывало за­ бавного, непутёвого и необычного, что и выдумывать-то не надо было. И загорались глаза детей счастьем оттого, что отец у них такой необыкновен­ ный. Разжигая этот костёр в детских душах, и сама она стала глядеть на Степана их глазами... И когда он пришёл с зимней путины (полтора года к тому времени про­ жито было в степановом доме), сел за стол после бани весёлый и чистый, то в смя- теньи, растерянно увидел - льнутся к нему дети. А не разбегаются по углам, как прежде. Он посерьёзнел, долго сидел задумчивый, совершенно трезвый, и на­ конец, при детях так сказал: - Лапушка ты моя - Евстольюшка! Лапушка ты наша - Толюшка! Пришло-таки и к ней счастье! И никакой он, Степан, не был старик!.. Впереди гостей, распахнув настежь дверь, влетела в избу толстушка Мина. Растерявшийся Клим, едва за ней поспевавший, грохнулся через порог, взревел, но тут же испуганно умолк, вскочил, ухватился за мать... И вот встали гости в избе у порога. Улыбающийся, выше притолоки, Степан. Смущенная, серьёзная, свет­ ловолосая молодка. Лучики морщин от грустных глаз. Если бы не коротко обре­ занные волосы, могла бы сойти и за деревенскую бабу. Довоенную. А через избу, напротив, у входа в горницу, окружённая детьми, как подпорка­ ми, с девочкой на руках - Евстолья. Худющая, задеревяневшая в своей сухости, и чёрная - лишь волосы в седине. Единственный глаз смотрит спокойно, изуча­ ющее. Степан кинул к порогу мешок, поставил гармонь на пол. Деловито, не поздо­ ровавшись, сказал: - Ну вот, Евстольюшка, теперь я могу тебя и отпустить. Законную жону при­ вёз, расписанную. Спасибо, что дом без присмотра не бросила. Даст Бог - рассчи­ таюсь со временем! - Чего это, мама?! - истошно крикнула Мина. Евстолию передёрнуло, но лицо не дрогнуло. Притянула к себе голову падче­ рицы, провела по щеке её рукой, успокаивая: - Добавь-ко уголья в самовар... Добавь, добавь... Да на стол соберите с Анной. - Этих кормить? - еле слышно спросила Анна. - Анна! - Евстолья укоризненно посмотрела на дочь, и такая страшная усталость прорвалась на миг в голосе, что Анна даже кинулась поддержать мать. Но следующие слова прозвучали сухо и спокойно: - Не чужи люди пришли... - Смахнула с табуретки пыль, поставила рядом с гостьей: - Милости просим. Женщина растерянно глядела на детей, на Евстолию, на самовар, на табуретку, поставленную рядом. Прикусила задрожавшую губу и резко обернулась к Степану. - Объяснишь? Тот улыбался. Ответил: - Дом, сироты мои, о которых говорил. Толя, Евстолья, вот в дом взята была за ребятами смотреть.