Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

354 Виталий Маслов зарплату в золотых рублях, а не бумажными полуметровыми купюрами порево­ люционными, именовавшимися в просторечье портянками... Деда моего Виссариона, своего свекра, мама вспоминала нередко, и ни разу плохого слова о нем от мамы я не услышал. «В 27-м году, вскоре после Благовещенья, пришлось мне ехать Семена (мужа, отца моего. - В.М.) встречать, с наважьей путины из Канина мужики вынимались, пешком. Здесь, в Сёмже, артель уж давно отца-то ждала, лодка зверобойная промысловая под горой наготове стояла - так время поджимало, что впору было деду Виссариону в лодку садиться да вместо отца в море идти... Еду, сани-коробки - легонькие. Карько - что молонья, только летают коробки по дороге со стороны на сторону. И уже на другой день к обеду привезла Семена домой... А вечером первенца своего родила, Вениамина. Но еще успела п е - р е д т е м и баню для Семена истопить, и постирать всё, что с путины зим­ ней с собой принес... А народу в доме было! Артель - вся лодка, человек шесть, да мужики-верховцы, тоже из Канина с наваги домой попадали... И никто не за­ метил, в каком я положении. А вот дед Виссарион почувствовал, всех гостей-по- стойщиков увел скорехонько куда-то и бабку роды принимать позвал. А я ведь и сама, первый раз дак, не порато понимала... Как тут добром его не вспомнить? Говаривал, да не раз, видно, это его когда-то коснулось: «О трех углах избу по­ ставь и живи, но не ходи на тещины щи!» (то бишь, в примаки. - В. М.). И еще: «Печка дрочит, дорожка учит, худой ум до старости мучит»... За все годы, пока вместе жили, единый лишь раз, выпивши, намекнул, смеясь, что не очень-то я была богатая невеста. Я ответила так же, как бы смехом: «Знали, кого брали, - не от богатого отца, не от высокого крыльца». И повторила мама, вздохнув: «Ни разу худого слова от него не слыхала...» Каждый год, домой вернувшись, проходил я по загубленной деревне, шел из своего конца - в дальний, в верхний, по течению Мезени считая, конец. И после каждой следующей зимы, после каждого очередного безлюдья видишь: сколько опять растащено, разворочено, выпилено - всё чего-то ищут. И лишь то, что мне больше всего хотелось бы найти, - надо ли кому? Блестяще закончив и школу, и университет, Коля, Николай Федорович Мас­ лов стал работать в институте ядерной физики. Всего лишь три года успел пора­ ботать... В отличие от многих ученых его профиля, он считал: человеку не выра­ сти высоко как человеку, не устоять на ветрах безвременья, если нет у него корня в родной земле. И на первые сверхурочные рубли купил не очень старый, неболь­ шой, но требующий серьезного ремонта дом в невообразимо дальней, почти не­ доступной, списанной и задушенной деревне - там, где могилы его прапрадедов. Я имел радостную возможность наблюдать, как обретал он - почти стремитель­ но - нравственную самостоятельность, внутреннюю особую остойчивость и со­ вестливость на грани самосуда. И вот приехал он в только что купленный дом. И - исчез. Менее чем через час исчез. Как сквозь землю. Сначала родственники, потом все, кто в деревне был, до по­ лусотни человек, прочесали как гребенкой, заросли дремучих трав, обезобразивших нежилые концы деревни, обшарили рушащиеся хламины домов, проякорили все водоемы в деревенской окрестности. Потом, поскольку институт ядерной физики,