Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

304 Виталий Маслов Сама она и вправду - куда как не святая! Сорока восьми годов Валентину ро­ дила свою. Деревня сказала - от тринадцатого председателя, считая первым того, которого вместо Типы выбрали, - ну и пусть от тринадцатого. Теперь-то Фокись- ня знает - очень хорошо, что родила. Иначе с кем бы теперь жила, кто бы уютил? На пять годов позднее Федьки ее Валюшка родилась... Впрочем, в том году Зоя уже третьего парня родила, этот где-то сейчас на «Лахудре», матрос - как отец когда-то, только не военный. А Федька первый - тот рано уехал, учился и работа­ ет в Ленинграде, все еще холостой, ездит домой редко. Так почему - тайком? Выйдя из сосняка на поля позади деревни, остановилась Фокисьня, вздохну­ ла, перекрестилась, отринула тяжкие мысли. Глазами ясными, до сих пор ясными, на мир окрестный глянула. И еще раз вздохнула и улыбнулась. Такая уж она есть. Харьеза задумалась - ей и на день и на два задумчивости хватит, а Фокисьня... Вот уж она - совсем светлехонька, неба сегодняшнего умиротвореннее и благостнее. - Господи, сколь хорошо-то сегодня! Харьеза не обернулась, знала: глядит Фокисьня сейчас кругом, разглядывает, блаженная, - и то, что вдали, и под ногой что - и улыбается: все забыла, такая уж она есть, всегда простовата была. А день-то и вправду, хоть и упадет там-сям капелька, совсем не сумрачный, не тоскливый, а задумчивый. И светлый... И лес впереди за рекой - понизу береза с ольхой да осиной, поверху - сосняк да ельник бархатный, и ни точечки пока на нем ни бурой, ни желтоватой. «Охти мне... Тошнехонько...» - вздохнула Харьеза и тоже на небо поглядела. Дорога от кладбища к центру деревни, к пилораме выходит. Идут, глядь, а у ле- сопилки-то под навесом - людно. Там, где брус готовый, десяток штук, в два ряда складен, - вовсе, оказывается, теперь и не брус, а стол свадебный! На торце - моло­ дые сидят, марлей и он и она покрыты. Ну как тут старухам не заулыбаться, игра эта, совсем уж было забытая, - свадебку крутить - намного их, старух, старей! А ребятишек-то сколько! Вдоль бруса с двух сторон - тесно. А посуда-то - почти настоящая, покупная детская, не прежние черепки. Но напечено-настряпа- но и на стол поставлено - и сейчас все из глины, песком белым посыпано. Подошли. Молчат ребятишки. Фокисьня оглядела застолье, перекрестилась в ту сторону, где молодые под марлей, поклонилась в пояс: - Ну-ко, детушки, со свадебкой вас! Переглянулись детушки весело и растерянно, однако догадались ответить, хотя и не дружно: - Спасибо... - А жених-то с невестой у вас сколь и хороши-то! Кого жените-то? - Германа и Валю! - Господи! - от всей души воскликнула радостно Фокисьня и всплеснула ру­ ками. - Мир да любовь! А тысяцкой-то да сватья-то где? Переглянулись. - Неладно, без этого - не свадьба. Вот тут, ближе к жениху и невесте должны быть. Сидели молодые, годов по восьми-девяти, на чурочках прочных. И столь се­ рьезны! Жених - ну не улыбнется, не пошевелится, гордый, что в женихах. Сам - что чурбачок окоренный чистенький. - А родители-то где сидят? Им вот тут же, в этом же конце, подле молодых место, эти места высокими считаются. Кто родители-то?

RkJQdWJsaXNoZXIy MTUzNzYz